Такая разная Франция

Мне вспоминается, как жаловались нам пожилые французы – дети русских эмигрантов первой волны, построившие в начале 1960-ых годов дом в северном пригороде Парижа – Ольне-су-Буа. Обосновались они там ещё до нашествия приглашаемых до поры до времени алжирских гастарбайтеров – экономика бурно росла, а рабочих рук на производствах не хватало. Купили участок в тихом пригороде недалеко от станции электрички, а через 25 лет оказались жителями арабо-негритянского города с населением 80 тысяч человек. На платформе электрички с вывеской Aulnay-sous-Bois трудно встретить лицо со светлым цветом кожи. Попробуйте понять. Вот вы жили среди таких, как вы, не бедных и не богатых людей с примерно одинаковым пониманием морали и норм поведения. Так было, а нынче не боитесь, нет, но вам неприятно выйти за хлебом в булочную, там повсюду на улицах будет кипеть жизнь, но другая жизнь, порой с иными понятиями о добре и зле. И похожих мест под Парижем много.

Понимание того, что массированная иммиграция завела Францию куда-то не туда, было у многих и тридцать лет назад, но политики предпочитали обходить острую тему, отделываясь общими фразами и создавая красивую иллюзию какой-нибудь деятельности. Некоторые так вообще откровенно взывали к самым примитивным чувствам эгоистической натуры человека. Известная нам Марина Влади, сошедшаяся сразу после смерти Высоцкого с врачом и политиком крайне левого толка Леоном Шварценбергом, видимо, под влиянием последнего неоднократно становилась яростной защитницей нелегальных иммигрантов. Самый убойный аргумент для своих сограждан она находила в возрастной структуре французского общества. Мол, приток новых трудоспособных людей из других стран необходим хотя бы для того, чтобы платить пенсии стареющим французам.

Цинично и эгоистично, не правда ли? Цинично и по отношению к этим самым иммигрантам, которых принимают в качестве дойных коров, и по отношению к молодым и будущим поколениям французов, за них ведь таким образом уже решили – с кем им жить, как и в какой стране. Ладно, эти наработают на пенсию стареющей Франции, а дальше-то как? Приглашать инопланетян что ли? Да и далеко не все вновь прибывшие, как известно, мечтают об устройстве на работу, они если и работают, то зачастую «в чёрную». Конечно, мусор убирают в крупных городах иммигранты или их потомки, но кто не видел в том же Париже негров, торгующих на улице дешёвыми сувенирами? Вы думаете, они платят налоги и отчисления в социальные фонды? Пенсионеры получают свои пенсии благодаря их тяжёлому труду? Нет, зато действует параллельная, теневая, экономика. Импорт, опт, розница, в этой схеме всё может быть только в тени.

французский напёрсточник

Мой инструктор по вождению, пожилой человек лет шестидесяти пяти, с грустью наблюдая где-то в районе многоэтажной жилой застройки праздношатающихся в разгар рабочего дня немолодых арабов, комментировал ситуацию так: «А зачем ему работать? У него три жены (неофициально, конечно) от каждой по три-четыре ребёнка. Он получает кучу пособий – на детей, на матерей-одиночек, на жильё – вот и может чай пить целый день». Конечно, такие варианты случаются не часто, но всё же бывают. Проблем с переселенцами из Африки и Азии уже в те годы было не мало, и они увеличивались. Про нынешние я вообще молчу. Один знакомый хорват, считавший себя, несмотря ни на что, югославом, рассказывал мне (дело было в конце 90-ых годов), как однажды пожаловался ему знакомый полицейский из контролирующего иммигрантов отдела: «Мы прямо–таки с ностальгией вспоминаем 70-ые годы и вас – югославов и португальцев, с вами было так легко работать, не то, что с теперешним контингентом». К концу ХХ века африканская эмиграция уже хорошо расползлась и по провинциальным городам.

Может, мой пассаж об иммигрантах покажется кому-то ненужным и слишком привязанном к нынешним событиям, но тогда это тоже был для меня культурный шок, только отрицательный. Не знаю, как передать охватившие меня чувства, когда я, человек далёкий от религии, тем более католической, увидел негра, мочившегося средь бела дня в стену парижской церкви 17-го или 18-го века! В арабской стране его при подобных упражнениях со стеной мечети, наверное, забили бы камнями на месте.

Фото сделано в центре Лиона, году в 2011, называется «Юность Франции»