Такая разная любовь

– Да. Умер. Отравился таблетками, к которым больше всего на свете боялся просто даже притронуться. Просто выпил целую пачку снотворного и все. А знаешь, почему он это сделал?

– Нет.

– Ты, наверное, слышала, что нам, детдомовским, дают свое жилье. И Гришке дали. Хотя, конечно, тот гадюшник сложно было назвать жильем. Там бабка какая-то до этого жила, мусор с помойки к себе в квартиру таскала. Там же, среди мусора, и померла. Вот такую квартиру Гришке нашему и дали. Даже мусор, падлы, не вытащили! Зачем? Детдомовский и не такое схавает и будет счастлив! Спасибо, хоть, самой бабки там уже не было! – Вячеслав резко выдохнул. – Мы потом весь этот мусор два дня втроем таскали из квартиры. Заказали контейнер для вывоза строительных отходов, и, веришь, весь его забили этим хламом под завязку! Потом помогли ему ремонт в той квартире сделать. Гриша начал обживаться. С соседями своими новыми познакомился. У него там каждой твари по паре было: и алкаши, и наркоманы, и обычные люди тоже, конечно, жили. Жила там с ним на одной лестничной площадке одна тетка-инвалид. На улицу по полгода не выходила, потому что передвигалась на инвалидной коляске, и по лестницам ни съехать, ни заехать сама не могла. Он, добрая душа, взялся за ней ухаживать, гулять ее вывозил.

– Как? – прошептала Маруся, но Вячеслав, услышав, пояснил:

– Он же с рождения одной только рукой управлялся, так что привык. Стаскивал ее со второго этажа на себе, на своей спине. Сначала ее вытащит, на лавку у подъезда посадит, потом ее коляску спустит. По парку ее возил, разговоры об ее злой судьбе выслушивал, потом нам с Серегой рассказывал, жалел ее. Даже порывался сына ее непутевого найти. Она в ответ тоже все жалела его, причитала, как же так, мол? Такой ты замечательный! К ней, вроде как, племянница изредка приходила или сестра ее. Да, точно, сестра, – Вячеслав кивнул своим воспоминаниям, – вот эта сестра и увидела то, что Гришка сам не видел. Понимаешь, Гришка, на свою беду, оказался внешне просто копия своей матери.

– Что? – Маруся ахнула.

– Да. Представь себе! Просто индийское кино какое-то, честное слово! Оказалось, что это его мамаша. Та самая, которая избавиться от своего ребенка хотела, пока беременная была! – Вячеслав пнул шишку, непонятно как оказавшуюся здесь. Помолчал. Молчала и Маруся, хотя на языке вопрос крутился, но задавать его она не решалась.

– Хочешь спросить, узнала ли она его сама? Нам с Серым тоже было интересно. Эта тварь потом уже призналась, что узнала, только, мол, не знала, как сообщить сыночку. А тут сестрица ее нарисовалась. Увидела из окна квартиры Гришку, входящего в подъезд с пакетами из продуктового магазина, ну и спросила, мол, а не сын ли это твой? Гришка случайно их разговор услышал, зашел, на свою беду, в ее квартиру без стука, занес ей те самые продукты, купленные для нее, ну и услышал, как мамаша его сестрицу свою уговаривает не проболтаться.

Вячеслав вздохнул, наклонился, зачерпнул снега в кулак, слепил снежок, сжав снег в кулаке.

– Понимаешь, не смог Гриша принять это. Не простил сам себе, что привязался к этой гадине, жалел ее, душу перед ней раскрыл. И ведь она, тварь, делала вид, что сочувствует ему, жалеет, мать его ругает, а сама и есть та самая мать, что вот так с ним поступила. Ненавижу эту тварь! Гришка был светлая душа, а теперь я даже свечку за него не могу в церкви поставить! Не молятся у нас за самоубийц! – Вячеслав стукнул кулаком в стену и замолчал.

– Он записку для меня оставил, потом таблетки выпил и просто уснул. Серега тогда в армии был, долг родине отдавал, его на похороны не отпустили. Я один Гришку хоронил. Его и нашла-то в квартире тоже мамаша. Забеспокоилась, тварь, почему Гришеньки-сыночка нет вторые сутки. Рыдала потом на похоронах, прощения все у его гроба просила! Тварь! Ненавижу!

Маруся молчала, не зная, что сказать, а Вячеслав продолжил уже более спокойным тоном:

– Мне в этом смысле повезло больше. От меня просто отказались в роддоме. Имя и фамилию дали и написали отказ. Не знаю и не хочу знать, за что и почему. Ничего не хочу о них знать. Совсем.

И, резко сменив тему, спросил:

– Марусь, ты не замерзла? Пойдем в дом, а? Очень вдруг кофе с коньяком захотелось. Гришка так любил себя побаловать. Прочел где-то в какой-то книге и потом нас с Серегой все угощал.

– Да?

– Да. Выпьешь со мной по Гришкиному рецепту, помянешь?

– Выпью, помяну, – Маруся ответила, не задумываясь, хоть и не пила коньяк отродясь, да еще и с кофе.

Глава 23

А дома, зайдя на кухню, они увидели торт, что привезла Олеся, который так и остался стоять на столе.

– Вячеслав, как ты относишься к поеданию тортиков на ночь глядя? Я лично – отрицательно, но Олеська мой любимый привезла, поэтому устоять практически невозможно. Поддержишь компанию? – Маруся произнесла это настолько весело, как смогла.

– Отрицательно отношусь, но сегодня я согласен с тобой, вот прям очень хочется сладкого, и именно на ночь глядя! Так что, я в деле! – поддержал Вячеслав девушку.

– Отлично!