Такая служба – побеждать

— Знаешь, сколько я ни убеждал себя, что воин, который там одной рукой держит карающий меч, а другой прижимает к своей груди немецкую девочку, — это символ, обобщенный образ, когда ни приеду в Берлин, всякий раз стою перед этим памятником, и чудится мне в выражении лица гранитного солдата то одно, то другое до боли знакомое и родное лицо моих однополчан. Я собственными глазами видел, как наши солдаты заботливо помогали немецким женщинам переносить детей в безопасное место, как отдавали при этом свой солдатский паек малышам…

И описывает трогательную сцену возле нашей походной кухни, специально предназначенной для населения.

Голодный мальчонка протягивает повару кастрюльку. Ему наливают дополна. Но мальчик не отходит. «Чего тебе, хлопчик? — непонимающе спрашивает повар. — Еще налить?» Но у мальчика больше нет посуды. «Фюр мама», — объясняет маленький берлинец, тычет пальцем в свою кастрюльку и убегает. «Значит, еще придет», — соображает повар и по-доброму усмехается в усы.

А рядом идет бой. Гибнут тысячи, сотни тысяч. Геббельс кричит: «Если нам суждено уйти, то пусть тогда весь мир содрогнется!» Каждый метр берлинских улиц дается нашим воинам адским напряжением сил. Но, не жалея себя, бьются они — впереди победа!

И вот вечером 30 апреля над рейхстагом — Знамя Победы! В ночь на 2 мая начался последний штурм центрального сектора Берлина. Затем соединения 1-й гвардейской танковой армии ворвались в Тиргартен, соединились с войсками 2-й гвардейской танковой армии и 1-й армии Войска Польского, принимавшей участие в штурме Берлина.

Берлин капитулировал. А потом был Карлсхорст — свидетель унижения поверженного фашизма: Кейтель здесь подписывал акт о безоговорочной капитуляции. Часы истории пробили начало светлого дня человечества — 9 мая, Дня Победы, которого столько ждали…

Из приказа Верховного Главнокомандующего:

«В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладение Берлином, представить к присвоению наименования «Берлинских»…»

Среди них был и 11-й гвардейский танковый корпус. Через несколько дней его командиру А. X. Бабаджаняну присвоили генеральское звание.

«БЕЗ НАУКИ СОВРЕМЕННУЮ АРМИЮ ПОСТРОИТЬ НЕЛЬЗЯ»

…Дзинь! — со звоном разлетается вдребезги оконное стекло, и прямо на обеденный стол шлепается футбольный мяч. Всплескивает руками хозяйка. Хозяин квартиры отодвигает тарелку, подпоясывается ремнем, одергивает гимнастерку — на петлицах две шпалы, — захватив мяч, выходит во двор. Ребятишки — врассыпную. Один только не убежал. Стоит набычившись, глаз не поднимает.

— Ты что же со всеми не убежал? Не боишься, что я тебе трепку задам?

— Боюсь.

— Так почему же не убежал?

— Убегают только трусы.

— Вот ты какой, оказывается… Ну тогда пойдем поговорим…

Мальчишку звали Миша. Как же давно это было! Теперь его зовут Михаилом Ивановичем, генералом Марютиным. А еще — профессором, доктором технических наук, заслуженным деятелем науки и техники, начальником одной из кафедр Военной академии бронетанковых войск.

А человек с двумя шпалами в петлицах гимнастерки со временем стал носить на погонах самые большие звезды, и называли его уже маршалом Бабаджаняном.

Встречаясь, они всегда вспоминали, как с разбитого стекла их разговор перешел на человеческую смелость и как молодой командир посоветовал юному сорванцу поступать в военное училище, а для этого получше кончить школу. Вспомнили с улыбкой про разбитое стекло и тогда, когда вновь назначенный начальник Академии бронетанковых войск маршал Бабаджанян, вызывая к себе всех начальников кафедр, вызвал и М. И. Марютина. Только теперь уже Бабаджанян посоветовал побыстрей докторскую диссертацию защитить.

— Сам понимаешь, — сказал он, — сейчас тебе это не просто совет — почти приказ… Надо научно исследовать опыт войны и уроки, которые она нам преподала. Техника, техника, техника — вот один из очень важных уроков, который мы, танковые командиры, вынесли из войны.

А потом на всех ученых советах, когда рассматривались оперативно-тактические проблемы, неизменно ставил один и тот же вопрос:

— А что по этому поводу думают инженеры?

Поговаривали даже, что инженеры — его любимчики. Когда это дошло до Бабаджаняна, он удовлетворенно хмыкнул:

— А что? И вправду — любимчики. Как наши «технари» на фронте работали? Прямо в районе сражений организовывали целые ремонтные заводы. А сейчас, сегодня — что мы без них можем, строевики? В наш-то век, век научно-технической революции?.. Каждый командир должен быть достаточно технически грамотен… Ну а инженер, разумеется, должен разбираться в оперативном искусстве. Вот такой должен быть подход…

По указанию начальника академии эта мысль закладывалась в учебные программы и учебные планы всех факультетов.