Такая вот любовь

– Перегорела, – сказала Люси, взяла со столешницы вилку и подцепила, а не наколола ею опарыша, который, как выяснилось, имел вид склизкого жирного червя. И снова Анджелина ощутила неприятный душок, примешивавшийся к запаху бекона. Она стала принюхиваться, в том числе и к самой Люси, возившейся с опарышем, но определить, откуда исходит душок, снова не смогла.

Люси, ковыляя на ходунках, понесла опарыша к двери.

Надо сказать ей, чтобы узнала, откуда берутся опарыши.

– Знаете… – начала Анджелина.

– Тьфу ты!

– Что?

– Уронила эту мерзопакость.

Люси ни за что не сумела бы наклониться. Да и не собиралась.

– Надо думать, через некоторое время он отыщет дорогу к раковине, – заметила она.

– Может, я сумею его найти? – предложила Анджелина. Она забрала у Люси вилку и наклонилась. Склизкая тварь, извиваясь, ползла к грязному носку пациентки. Анджелина подставила под нее зубцы и осторожно подняла вилку, держа ее в вытянутой руке и жалея, что рука у нее не слишком длинная. Левой рукой она открыла дверь и вышвырнула опарыша в направлении единственного куста, который увидела. Потом захлопнула дверь и выдохнула.

Люси, стоя у нее за спиной, наблюдала за процессом.

Анджелина улыбнулась.

– Таблетку приняли?

Пациентка пожала плечами.

Анджелина нашла голубую пилюлю на краю раковины.

– Вы молодец, – заметила Люси.

Анджелина с удивлением вынуждена была признать, что соответствует потребностям Люси.

Положив пилюлю на толстый, распухший язык, Люси отхлебнула немного красноватой жидкости и вытянула шею вперед, точно это могло помочь проглотить таблетку.

– Готово, – сообщила она, доставая из открытой пачки на столешнице соленый крекер и запихивая его в рот. Когда Люси жевала, казалось, что она гоняет во рту какую‑то вязкую массу. Затем пациентка потянулась за бокалом с мультяшной наклейкой, в котором было немного золотистой жидкости, и залпом выпила ее.

– Вот и славно, – крякнула она.

Анджелина снова задержала дыхание и выдохнула громче, чем намеревалась.

Люси, взглянув на нее, пояснила:

– Я всегда заедаю таблетку соленым крекером. Это способствует пищеварению. – И погладила свой живот.

Анджелина покосилась на бокал, который Люси до сих пор держала в руке.

– Это со вчерашнего вечера, – сказала та. – Я всегда стараюсь оставить в бокале капельку «Эрнеста и Джулио» [8]. Чтобы с радостью предвкушать завтрашний день.

Анджелина удивилась, почему подобное никогда не приходило в голову ей самой.

Вернувшись к столику, она взглянула на часы.

– Ого. Мне уже пора. – Служба патронажного ухода отводила на одно посещение два часа.

– Что насчет лекарств? – спросила все еще стоявшая Люси.

– Я вернусь в четверг. – Анджелина сложила свои бумаги и убрала в большую сумку весы. – Могу помочь вам поменять лампочку над раковиной.

– Джон Милтон сказал, что купит лампочки.

– Когда?

Держась обеими руками за ходунки, Люси кивнула и запрокинула голову назад. Анджелина решила, что она мочится.

– Если честно, он еще с лета обещает.

– Уверена, что у меня дома найдется лишняя лампочка.

Когда Анджелина открыла дверь, Старушка опять залаяла – так громко, словно находилась прямо за спиной. Анджелина выскочила на бетонную плиту и поспешила к машине, крепко вцепившись в сложенный голубой зонтик.

Глава 6

Уилл знал, что сегодня утром Анджелине не нужно на работу, поэтому достал из ящика стола две разноцветные полосатые подложки под тарелки и разместил на столе так, чтобы их бахромчатые края соприкасались. Добавил подходящие салфетки, серебряные приборы и отступил назад, чтобы убедиться, что ничего не забыл.

Наверху хлопнула дверь, послышались легкие шаги Анджелины. Уилл посмотрел в сторону прихожей.

– Анджелина? – Она появилась на пороге, одетая в черные тренировочные штаны и белую кофту с V-образным вырезом. – Хочешь сока? – спросил Уилл.

Анджелина помотала головой. Когда она отвернулась к столу, Уилл заметил, что волосы у нее прямые и гладкие. Никаких прибамбасов. И лицо тоже чистое. Он не обратил внимания, но точно знал, что губы у нее не накрашены. Жена никогда не пользовалась губной помадой. Она была всё той же Анджелиной, в которую он когда‑то влюбился. А еще, когда она снова повернулась к нему, Уилл вспомнил, что грудь у нее с годами налилась. В руках она держала ключи.

– Омлет будешь?

– Я хожу в спортзал, – объявила Анджелина.

– С каких это пор?

– С сегодняшнего дня. В тот, который неподалеку. – Она бросила в кружку из «Старбакса», которую брала с собой в машину, чайный пакетик, залила его кипятком, быстро клюнула мужа в губы, и дверь за ней захлопнулась.

Уилл опустился на свое место за столом. Ему бы радоваться, что Анджелина выходит на улицу. Было время, когда он думал, что агорафобия матери передалась ей и она никогда больше не высунет носа из дому. Уилл встал и выглянул из заднего окна на веранду. Он до сих пор будто въяве видел, как раздавшаяся Анджелина в желтом топе для беременных (вскоре она должна была разрешиться Карой) кладет на новый кованый стол две желтые подложки под тарелки.