Такара

— Нет! — Секунду подумав, прокричал Миха. — Это все здесь, спасибо твоей паранойе! Недаром следил, чтобы я не бросал вещи, где попало!

— Так что там? — Опять перебил он не ко времени разговорившегося друга.

— Консервы, питьевая вода, посуда, лодка, ну и так еще по мелочи.

— Черт с ними, не растают. — Опять оглушительно грохнуло и обоих друзей на мгновенье качнуло, оба одновременно потеряли способность ориентироваться и дружно рухнули на дно палатки. Поднимались с трудом, головы кружились, их тошнило, сердца бешено колотились, норовя сорваться с катушек. Всем существом завладел какой-то неимоверный, ранее не испытанный страх!

Несколько минут прошли в отчаянном ступоре. Воцарилась полная темнота. И вдруг наступила тишина, буря, еще недавно рвущая человеческие жилища на куски утихла так же внезапно, как и началась, ливень сменился куда более спокойным и тихим дождем, молнии больше не сверкали и не грохотали на все небо.

— Черт… я подумал, что в нас угодила молния и начал прощаться с жизнью!

В ушах еще звенело, голос Мишки казался далеким и тихим, хотя он чуть ли не кричал. Тим лишь молча кивнул, безмолвно подтверждая слова друга и не понимая, что тот никак не может разглядеть его жеста в тотальной тьме.

— Что будем дальше делать? Из палатки выйдем, посмотрим чего и как? — опять проявил инициативу Дорохин.

Гаев лишь вяло махнул рукой и на ощупь, добравшись до своего спальника, тут же улегся поверх него и вытянулся во весь рост. Ему было хорошо просто потому, что он жив. Сознание опять отключилось, и Тим не увидел, как по полуразрушенному бурей лагерю бегают люди пытаясь, навести подобие порядка. Громкие крики, ругань и плачь обитателей разрушенного лагеря, не помешали мгновенно уснуть.

Он спал и на этот раз ему снились сны. Он летел над широкой степью. До боли знакомые и родные места проплывали под ним, а он снова мальчишка десяти лет лихо парил на незримых крыльях, пользуясь ласковым попутным ветром, летел домой, к молодой и радостно улыбающейся ему навстречу маме.

На рассвете следующего дня первым проснулся Мишка. Оставив спящего сном праведника товарища в палатке, Дорохин выбрался наружу и смачно ругнулся в первый раз. У самого входа его встретила здоровенная тускло блеснувшая мутной жижей лужа. Мощные струи воды размыли дождевой ровик, образовав заполненную жидкой грязью промоину. В воздухе состязались запахи озона и сырого дыма. Восход осветил жуткую картину разгрома. Примерно треть лагеря скрылась под водой — виднелись только крыши автомобилей в обрамлении всевозможного мусора. В лучах восходящего солнца играла всеми цветами радуги бензиновая пленка.

Общей картины Михаил не увидел: лагерь разделила пополам странная возвышенность — «Неужто землетрясение»? — появились деревья, которых еще вчера вроде как не было, исчезли привычные за два дня ориентиры — рекламные щиты и приметные палатки. Яшин «мастодонт» съехал по склону и хищно впился в бочину чьего-то серебристого внедорожника. Напрасно он проигнорировал просьбу ЧОПовцев и вместо стоянки переставил авто поближе к «Робинзонам». Компанию им составила перевернутая на бок малолитражка Лиры и Киры: «Во попали блондинки!». Однако пострадавшие автовладельцы поблизости не маячали, лагерь выглядел безлюдным. Лишь несколько бедолаг с матюгами спасали свои вещи из озера, да еще одна группа молчаливо собралась вокруг какого-то длинного предмета, лежащего у воды.

Совершенно точно, озеро разлилось, уровень воды поднялся, кромка прибоя приблизилась на полсотни метров, если не больше.

— Было Бездонное — стало Безбрежное. — Тихо прошептал он себе под нос.

Возможно ли такое благодаря одному ливню, парень не знал и в тот момент не задумывался. Разгром, который учинила мать-природа своим зазнавшимся детям на берегу Бездонного впечатлял и завораживал. Без преувеличений ничего подобного в своей жизни Михаил не видел. Все катастрофы происходили не с ним, а где-то по «ту сторону телеящика» и воспринимались сознанием равносильно происшествиям на другой планете. От избытка чувств Дорохин ругнулся во второй раз.

Михаил, утопая в грязи, обошел палатку, поправляя наполовину выдернутые ветром клинья. И выругался в третий раз, да не просто матюгнулся, а загнул в три колена такое, что аж сам покраснел и заозирался. За палаткой покоился ранее незамеченный бугристый камешек приличных размеров. В голове сквозняком пронеслась мысль, что возможно они недавно разминулись на шаг со смертью.