Такеси Ковач

Он пошарил по клавиатуре и с третьей попытки включил основные светильники, расположенные в углах комнаты. Фоторецептор потускнел, и на меня уставился мутный человеческий глаз рядом с ним. То немногое, что осталось от лица, имело тонкие черты, которые могли бы выглядеть привлекательно, если бы долгое злоупотребление электричеством не лишило мелкую мускулатуру способности верно реагировать на нервные импульсы и не придало коменданту вялый и туповатый вид.

— Так лучше? — комендант скорее осклабился, чем улыбнулся. — Думаю, да, вы ж все-таки уроженец Внешнего Мира.

В заглавных буквах «внешнего мира» сквозила ирония.

Комендант жестом указал на мониторы в противоположном конце комнаты:

— Мира, которого не видят их маленькие глазенки и который превосходит все, о чем только могут мечтать их злобные умишки. Скажите-ка, лейтенант, мы все еще воюем за нашу на все лады перетраханную, то есть я хотел сказать «перепаханную», полную археологических сокровищ, вдоль и поперек перепаханную землю нашей дорогой планетушки?

Мой взгляд скользнул к разъему с воткнутым кабелем и к мерцающему рядом рубиновому огоньку, затем вернулся к лицу коменданта.

— Мне понадобится все ваше внимание, комендант.

Какое-то время он смотрел на меня, затем голова его склонилась — так, словно была механической полностью, а не частично, — к разъему с кабелем.

— А, — прошептал он. — Вы об этом.

Он резко развернулся и уставился на сержанта, который маячил у самого порога вместе с двумя ополченцами.

— Покинуть помещение.

Сержант повиновался с живостью, которая давала понять, что он в принципе не больно-то хотел здесь оставаться. Статисты в формах последовали за ним, аккуратно закрыв за собой дверь. После того как щелкнул замок, комендант вновь обмяк в кресле, положив правую руку на разъем. С его губ слетел то ли вздох, то ли кашель, то ли смешок. Я ждал. Комендант поднял голову.

— Теперь там еле капает, могу вас уверить, — сказал он, указывая на по-прежнему мигающий индикатор. — Если его совсем отключить, на настоящем этапе меня это, думаю, прикончит. Если лягу, вряд ли уже встану. Вот и остаюсь в этом… кресле… Дискомфорт меня будит… время от времени… — с видимым усилием он попытался сосредоточиться. — Ну так что же от меня нужно «Клину Карреры», позвольте спросить? Ценного у нас ничего нет. Медикаменты закончились уже несколько месяцев назад, даже продовольствия, что нам привозят, и то еле хватает на рационы. Для моих людей, разумеется, — я говорю о доблестных бойцах, вверенных моему командованию. Обитателям лагеря достается и того меньше, — еще один жест рукой, на этот раз в сторону мониторов. — А вот машины, конечно, есть не просят. Они самодостаточны, непритязательны и не обременены неудобным свойством сопереживать тем, над кем поставлены надзирать. Отличные солдаты, все как на подбор. Как видите, я пытался стать одним из них, но пока не очень преуспел…

— Я не претендую на ваши материальные резервы, комендант.

— Так что тогда, карательная миссия? Я что, не вписался в какой-то новый поворот в планах Картеля? Или, может быть, подрываю боевой дух армии? — идея, по-видимому, его позабавила. — Ты ассасин, что ли? Клиновский киллер?

Я отрицательно качнул головой:

— Я прибыл за одной из ваших интернированных — Таней Вардани.

— А, ну да, археолог.

В моей груди шевельнулось нехорошее предчувствие. Я молча положил на стол перед комендантом бумагу с приказом и стал ждать. Комендант неловко взял документ и принялся изучать его, театрально склонив голову и подняв бумагу высоко, словно какую-то голоигрушку, разглядывать которую подобало снизу. Кажется, он что-то бормотал себе под нос.

— Что-то не так, комендант? — осведомился я негромко.

Он опустил руку и, опершись на локоть, потряс бумагой. За мелькающим листком я увидел, что во взгляде человеческого глаза внезапно появилась осмысленность.

— А зачем она вам понадобилась? — спросил он так же негромко. — Танюшка-поскребушка. На что она сдалась «Клину»?

Я холодно взвесил возможность его убийства. Это не составит труда — через пару месяцев с ним и так расправится электричество, но за дверью стоял сержант с парочкой солдат. Без оружия шансы у меня были так себе, да и параметров автотурелей я пока не знал и холодно ответил:

— А вот это, комендант, касается вас еще меньше, чем меня. У меня есть свой приказ, а у вас теперь есть ваш. Находится в вашем лагере Вардани или нет?

Однако этот, в отличие от сержанта, глаз отводить не стал. Возможно, его подстегивало нечто, вынырнувшее из пучины аддикции, какой-то тугой комок горечи в разлагающейся оболочке, облекающей его «я». А возможно, это был уцелевший осколок того гранита, из которого комендант некогда состоял целиком. Он не собирался уступать.

Моя правая ладонь за спиной сжалась и снова разжалась, готовясь нанести удар.

Поднятая рука коменданта вдруг рухнула на стол, словно взорванная башня, и документ вылетел из пальцев. Моя рука метнулась вперед, пригвоздив бумагу к столу прежде, чем она успела упасть на пол. Из горла коменданта вырвался короткий сухой звук.