Такеси Ковач

Я остановился и резко обернулся, и он, потупив взгляд, что-то сказал торговцам. Нейрохимия обдала меня изнутри потоком холодной воды. Я направился прямо к машине, и троица тотчас же умолкла. Руки скользнули в карманы. Меня что-то толкало вперед, что-то почти не имеющее отношения ко взгляду, который бросил монгол. Беспросветное отчаяние кабинки породило нечто мрачное, расправившее сейчас свои чёрные крылья, нечто не подвластное контролю. То, за что Вирджиния Видаура строго бы отчитала меня. Я услышал, как на ухо нашептывает Джимми де Сото.

— Ты меня ждёшь? — спросил я, обращаясь к спине монгола. У него тотчас же напряглись мышцы.

Вероятно, один из спекулянтов почувствовал неладное. Он протянул руку, показывая, что она пуста.

— Послушай, дружище… — неуверенно начал спекулянт.

Я бросил на него косой взгляд, и он умолк.

— Я спросил…

И тут словно прорвалась плотина. Монгол с рёвом спрыгнул с капота и обрушил на меня руку размером со свиной окорок. Удар — мимо, но, отражая его, я вынужден был отступить назад. Спекулянты обнажили оружие — маленькие пластинки чёрного и серого металла, которые злобным тявканьем выплюнули смертоносные заряды. Я увернулся от выстрелов, прикрывшись тушей монгола, и нанес удар пятерней в узкоглазое лицо. Хрустнула кость, и я отбросил его на машину, пока спекулянты соображали, где я. Нейрохимия сделала их движения для меня медленными, как льющийся вязкий мёд. Ко мне потянулся один кулак, сжимающий пистолет, и я раздробил его пальцы о металл, выбросив ногу навстречу. Владелец кулака взвыл, а тем временем ребро моей ладони врезалось второму спекулянту в висок. Оба свалились с машины: один — продолжая стонать, другой — потеряв сознание или мертвый. Я принял боевую стойку.

Монгол, развернувшись, бросился наутек. Не раздумывая, я перескочил через крышу машины и побежал за ним. Бетон здорово врезал по ступням, когда я приземлился, и по голеням разлилась резкая боль. Но нейрохимия практически мгновенно её подавила, я оказался всего в дюжине метров позади монгола. Расправив грудь, я припустил во весь опор.

Монгол впереди метался, как реактивный истребитель, пытающийся увернуться от неприятельского огня. Для человека таких габаритов он оказался на удивление проворным. Протиснувшись между бетонными опорами автострады, монгол метнулся в тень, увеличивая расстояние между нами до двадцати метров. Я прибавил скорость, морщась от острой боли в груди. Дождь хлестал в лицо.

Ох уж эти сигареты, мать их!

Выбежав из-под опор, мы оказались на пустынном перекрестке с покосившимися, словно пьяными, светофорами. Когда монгол пробегал мимо одного из них, тот ожил. Старческий голос робота захрипел: «Переходите. Переходите. Переходите». Я уже давно бежал на другой стороне улицы, а отголоски команды упрямо преследовали нас.

Мы бежали. Мимо допотопных туш машин, уже долгие годы не покидавших своих мест у обочины. Мимо зарешеченных и закрытых ставнями витрин, которые, может быть, открывались днём, а может быть, и нет. Из решётки у тротуара поднимался пар, похожий на живое существо. Мостовая под ногами скользила от дождевой воды и серой жижи, вытекающей из переполненных мусорных баков. Ботинки, доставшиеся мне от Банкрофта вместе с костюмом, были на тонкой подошве и не обеспечивали достаточного сцепления. Лишь безупречное действие нейрохимии позволяло удерживать равновесие.

Пробегая возле двух груд хлама у обочины, монгол оглянулся и увидел, что я не отстаю от него, так что сразу за второй машиной метнулся налево. Я попытался поменять траекторию и пересечь улицу под острым углом, до этих брошенных автомобилей, но мой противник великолепно рассчитал манёвр. Я едва успел поравняться с первой машиной, как меня занесло. Наткнувшись на ржавый капот, я отлетел на закрытую жалюзи витрину. Металл лязгнул и зашипел; меня ужалил заряд низкого напряжения, предназначенный для отпугивания грабителей. Монгол тем временем перебежал через дорогу, увеличив разделяющее нас расстояние еще на добрый десяток метров.

Над головой мелькали огни воздушных транспортных средств. Заметив убегающую фигуру, я оторвался от обочины, проклиная себя за глупый порыв, из-за которого я отказался от предложенного Банкрофтом оружия. На таком расстоянии лучевой бластер без труда оторвал бы монголу ноги. А так мне пришлось бежать за ним, пытаясь выжать из легких всё, чтобы сократить дистанцию между нами. Может быть, удастся его напугать, вынудить споткнуться.

Произошло не совсем то, хотя и очень похожее. Здания слева закончились, уступив место пустырю, обнесенному покосившимся забором. Ещё раз обернувшись, монгол допустил первую ошибку. Он остановился и бросился на забор, проломившийся под его тяжестью, и побежал в темноту.

Усмехнувшись, я последовал за ним. Наконец у меня появилось преимущество.