Такеси Ковач

— Кто это? — голос совершенно изменился. Затвердел, как разбрызганный вечный бетон. — Включи видео. Хочу видеть лицо.

— Это не поможет. Мое новое лицо тебе вряд ли знакомо.

— Я тебя знаю?

— Просто скажем, ты в меня не верил, когда я отправился на Латимер, и я целиком оправдал твое неверие.

— Ты! Ты вернулся на Харлан?

— Нет, с орбиты, блин, звоню. А ты как думаешь?

Долгая пауза. Дыхание на линии. Я с рефлекторной осторожностью оглядываю верфь Комптё.

— Что надо?

— Ты знаешь, что надо.

Снова колебания.

— Ее здесь нет.

— Ну да, конечно. Зови.

— Я серьезно. Она исчезла, — говорит с заминкой — этому можно поверить. — Когда ты вернулся?

— Довольно давно. Куда она делась?

— Я не знаю. Если предположить… — его голос затих со вдохом через вялые губы. Я бросаю взгляд на часы из бункера в Нечистой. Они триста лет показывали точное время, безразличные к отсутствию людей. После многих лет жизни с чипом времени часы кажутся странными, немного архаичными.

— Предполагай. Это важно.

— Ты никому не говорил, что вернулся. Мы думали…

— Да, не люблю вечеринки по случаю возвращения. Теперь предполагай. Куда она ушла?

Я слышал, как он поджал губы.

— Поищи на Вчире.

— Пляж Вчира? Да брось.

— Хочешь верь, хочешь нет. Больше мне сказать нечего.

— После стольких лет? Я думал…

— Да, я тоже думал. Но когда она ушла, я пытался… — он замолчал. Сглотнул со щелчком в горле. — У нас все еще были общие счета. Она оплатила переезд в жестком классе на юг, на Кошут, на скоростном торговом судне, купила там себе новую оболочку. Серферскую. Вычистила ради нее весь счет. Прожгла все деньги. Она — я знаю, она там с гребаным…

Он захлебнулся. Густое молчание. Какие-то жалкие остатки приличий вынуждают меня поморщиться. Говорю мягче.

— Значит, думаешь, Бразилия еще там, а?

— А что меняется на Пляже Вчира? — горько спрашивает он.

— Ладно, Ярош. Это все. Спасибо. — Сам поднял бровь при собственных словах. — Не переживай там сильно, а.

Он хмыкает. Как только я собираюсь отключиться, он прочищает горло и начинает говорить:

— Слушай, если увидишь ее. Передай…

Я жду.

— А, ну нахер, — и вешает трубку.

Солнечный свет слабеет.

Подо мной, когда с моря дохнуло ночью, по всей Текитомуре загораются огни. На западном горизонте расселся Хотей, окрашивая оранжевым рябую тропинку на воде по направлению к берегу. Над головой медной и откушенной с краю висела Мариканон. В море густые сумерки уже усеяны бегущими огнями траулеров. До меня слабо доносились звуки порта. ДеКом никогда не спит.

Я бросил взгляд через плечо на археологическую хижину, краем глаза зацепился за марсианскую крепость. Она высилась огромным скелетом на фоне темнеющего неба справа — словно кости давно погибшего зверя. Медно-оранжевый лунный свет падал через отверстия строения и иногда выходил под неожиданными углами. С ночью пришел холодный ветер, на нем слегка качались висящие провода.