Такеси Ковач

— Самый правдоподобный вывод из доступной информации — Надя Макита была на борту куэллистского джеткоптера над Алабардосом, попала под орбитальный огонь и больше не существует.

Я снова кивнул и вздохнул.

— Вот так.

* * *

Сильви вернулась через пару часов со свежими фруктами и термоупаковкой с пряными пирожками с креветками. Ели мы в основном молча.

— Прорвалась? — через некоторое время спросил я.

— Нет, — она покачала головой с набитым ртом. — Что-то не так. Я это чувствую. Я чувствую, что они там, но недостаточно четко, чтобы поднять канал связи.

Она опустила глаза, нахмурилась, словно от боли.

— Что-то не так, — повторила она тихо.

— Но ты же не снимала платок?

Она посмотрела на меня.

— Нет. Я не снимала платок. Это не влияет на функциональность, Микки. Только бесит меня лично.

Я пожал плечами.

— Будто меня не бесит.

Она опустила глаза к карману, где я обычно держал извлеченные стеки памяти, но промолчала.

Оставшийся день мы старались не попадаться друг другу на глаза. Сильви в основном сидела у инфополя, периодически вызывая перемены цвета на дисплее, ничего не трогая и не говоря. В какой-то момент ушла в спальню и пролежала там час, таращась в потолок. Бросив на нее взгляд по дороге в ванную, я видел, как она беззвучно шевелит губами. Я принял душ, постоял у окна, съел фрукт и выпил кофе, который не хотел пить. Наконец я вышел на улицу и принялся бродить у основания крепости и по окраинам, бессвязно беседуя с Раскопкой 301, которая почему-то взялась меня сопровождать. Может, присматривала, чтобы я ничего не сломал.

В холодном горном воздухе висело неопределенное напряжение. Как неслучившийся секс, как плохая погода.

Так мы долго не протянем, — знал я. — Что-то случится. Но случилась только ночь, и после очередной трапезы с односложными разговорами мы пораньше легли в раздельные постели. Я валялся в мертвой тишине звукоизоляции хижины, представляя ночные звуки снаружи, которым по большей части место было дальше на юге. Неожиданно до меня дошло, что я должен был оказаться там уже почти два месяца назад. Подготовка чрезвычайных посланников — сосредоточиться на окружении и выживать — не давала мне в последние недели задумываться, но всякий раз на досуге мыслями я возвращался к Ньюпесту и Болотному Простору. Вряд ли по мне кто-то скучал, но договоренности были нарушены, и Радул Шегешвар может подумать, что мое безвестное исчезновение на самом деле означает, что меня обнаружили и поймали — со всеми вытекающими последствиями для Простора. Конечно, Шегешвар был мне должен, но долг был сомнительный, а Шегешвар — из южной мафии, а значит, это довод ненадежный. У гайдуков нет этической дисциплины якудза. И после пары месяцев молчаливой просрочки терпение исчерпывается.

Руки снова зачесались. Генетический тик от желания схватиться за скалу и уползти к хренам собачьим подальше.

Признай, Микки. Пора сваливать. Твои деКомовские деньки закончились. Было весело, у тебя теперь новое лицо и эти гекконовые руки, но поигрались и хватит. Пора возвращаться. Не забывать о главном деле.

Я повернулся на бок и уставился в стену. С другой стороны в той же тишине и том же одиночестве лежала Сильви. Может, в той же зыби беспокойного сна.

И что мне делать? Бросить ее?

В прошлом ты и не так поступал.

Я увидел обвиняющий взгляд Орра. Даже не думай ее трогать.

Услышал голос Лазло. Я тебе доверяю, Микки.

Да, — усмехнулся мой собственный голос. — Он доверяет Микки. А с Такеси Ковачем он еще не знаком.

А если она та, за кого себя выдает?

Ой, да брось. Куэллкрист Фальконер? Ты же слышал машину. Куэллкрист Фальконер превратилась в пепел в семистах метрах над Алабардосом.

Тогда кто она? Тот призрак, что в стеке. Может, она и не Надя Макита, но точно сама в это верит. И она уж точно ни хрена не Сильви Осима. Тогда кто?

А хрен знает. Тебя это колышет?

Не знаю, колышет?