Такеси Ковач

— А, работаю. Ничего такого престижного, как у вас на Северной косе, но оболочку отбиваю.

— Законно?

— Шутишь, что ли? — У нее меняется лицо.

— Ты знаешь, Так. Если это правда, я не могу проводить с тобой время. Это часть сделки по новой оболочке. Я все еще на УДО, я не могу связываться с…

Она качает головой.

— Преступниками? — спрашиваю я.

— Не надо смеяться, Так.

Я вздыхаю.

— Я не смеюсь, Сара. Мне кажется, у тебя все очень здорово. Просто, не знаю — как представлю, что ты пишешь биокод, а не воруешь…

Она снова улыбается. Она улыбается по умолчанию в течение всей беседы, но в этот раз выражение лица тронуто болью.

— Люди меняются, — говорит она. — Тебе стоит попробовать.

Неловкая пауза.

— Может, попробую.

И еще одна.

— Слушай, мне уже правда пора. Йозеф, наверное, не…

— Нет, ты чего, — я показываю на наши пустые стаканы, стоящие в одиночестве вдали друг от друга на поцарапанном зеркальном дереве. Было время, когда мы и не думали покидать такие бары, не заставив стол полностью опустошенными рюмками и одноразовыми трубками. — Где твое самоуважение, женщина? Давай еще по одному.

И она соглашается, но это не облегчает неловкость между нами. А когда она допивает новый стакан, встает, целует меня в обе щеки и оставляет сидеть одного.

И с тех пор я ее не видел.

— Сахиловская? — Вирджиния Видаура нахмурилась, копаясь в памяти. — Высокая, да? Дурацкая прическа, вот такая, поверх глаза? Ага. Кажется, один раз ты ее приводил на вечеринку, когда мы с Ярошем еще жили в доме на улице Юкай.

— Да, точно.

— Значит, она уехала на Северную косу, а ты снова вступил в Голубых Жучков — что, назло ей?

Как солнечный свет и дешевая металлическая мебель на кофейной террасе, вопрос блестит слишком ярко. Я отворачиваюсь от него к морю. Мне оно не помогало так, как Бразилии.

— Все не так, Вирджиния. Когда я с ней встретился, я уже был с вами. Я даже не знал, что она вышла. Последнее, что я слышал, вернувшись с Земли, — что она долеживала полный срок. В конце концов, она убила копов.

— И ты тоже.

— Ну да, но спасибо деньгам Земли и влиянию ООН.

— Ладно, — Видаура потыкала в свою банку кофе и снова нахмурилась. Кофе был так себе. — Значит, вы вышли в разное время и потеряли друг друга из-за разницы. Грустно, но случается сплошь и рядом.

За шумом волн я снова услышал Джапаридзе.

Вокруг гуляют трехлунные волны, и если пропустишь хоть одну, то она оторвет тебя от всех и всего, что тебе дорого.

— Да, верно. Сплошь и рядом, — я повернулся к ней из профильтрованной прохлады столика в тени экранов. — Но я не потерял ее из-за разницы, Вирджиния. Я ее отпустил. Отпустил с этой сволочью, Йозефом, и просто ушел.

На ее лице расцвело понимание.

— А, ясно. Так вот откуда внезапный интерес к Латимеру и Санкции IV. Знаешь, всегда было любопытно, почему ты так резко передумал.

— Не только поэтому, — соврал я.

— Ну ладно, — ее лицо говорило «проехали», она не повелась. — И что такого случилось с Сахиловской, пока тебя не было, что ты принялся вырезать священников?

— Северная коса Миллспортского архипелага. Угадаешь сама?

— Они обратились?

— Этот гад обратился. А ее просто затянуло под винты.

— Правда? Она что, такая беспомощная?