Такеси Ковач

Офицеру безопасности не пришлось долго добиваться ответов. Она не успела сказать и двух слов в трубку, как ей в ухо полился поток паникерского лепета. Я слышал голос на том конце даже без нейрохимии. Ее лицо посуровело. Она бросила несколько приказов на японском, оборвала говорившего, затем отключилась и убрала телефон в куртку.

— Как вы планируете уйти? — спросила она.

— А, понадобится вертолет. Я так понимаю, у вас их тут штук шесть есть. Ничего особенного, с одним пилотом. Если будет хорошо себя вести, вернем его невредимым.

— Да, если вас не спалит в небесах нервный орбитальник, — протянул Ковач. — Сегодня неудачное время для полетов.

Я с неприязнью посмотрел на него.

— Я готов рискнуть. Не самый дурацкий поступок в моей жизни.

— А Мици Харлан? — офицер безопасности Аюра наблюдала за мной, как хищник. — Какие я получу гарантии ее безопасности?

Впервые с начала конфронтации сбоку от меня пошевелился Бразилия.

— Мы не убийцы.

— Нет? — Аюра перевела взгляд на него, как сторожевая пушка с аудиореакцией. — Похоже, об этом новом виде куэллизма мне еще не доводилось слышать.

Впервые мне показалось, что я услышал в голосе Бразилии надрыв.

— Пошла ты, палачка. С кровью целых поколений на руках еще собираешься учить нас морали? Первые Семьи всегда…

— Эту дискуссию мы продолжим в другой раз, — громко объявил я. — Аюра-сан, твои тридцать минут истекают. Убийство Мици Харлан сделает куэллистов непопулярными, и я думаю, ты понимаешь, что они хотят этого избежать всеми силами. Если этого мало, я даю свое слово. Подчинитесь нашим требованиям, и я лично прослежу, чтобы внучка Харлана вернулась невредимой.

Аюра искоса взглянула на другого меня. Он пожал плечами. Может, чуть кивнул. А может, промелькнула мысль о том, что придется говорить с Конрадом Харланом с окровавленным трупом Мици на руках.

Я видел, как решение пускает в ней корни.

— Очень хорошо, — сказала она поспешно. — Я верю вашему слову, Ковач-сан. Мне не нужно объяснять, что это значит. Когда придет время расплаты, ваше поведение в этом вопросе может быть единственным доводом, который убережет вас от гнева семьи Харланов.

Я расплылся в краткой улыбке.

— Не надо мне угрожать, Аюра. Когда придет время расплаты, я буду очень далеко. И это обидно, ведь жалко не увидеть, как ты и твои жалкие хозяева по иерархии будут сбиваться с ног, чтобы перевести награбленное на внепланетные счета, прежде чем народные массы вздернут вас на портовом кране. А теперь. Где мой сраный вертолет?

* * *

Они принесли Сильви Осиму на грав-носилках, и когда я впервые ее увидел, подумал, что Голубым Жучкам все же придется казнить Мици Харлан. Женщина с железными волосами стала смертельно-бледной подделкой той, что я помнил по Текитомуре: исхудавшая от недель на успокоительных, больное лицо опалено на щеках лихорадочным цветом, губы искусаны, веки слегка прикрывали мечущиеся глаза. На лбу лежала пленка пота, блестевшая в свете врачебной лампы в изголовье носилок, а на левой половине лица приклеен длинный прозрачный пластырь на тонком порезе, который шел от скулы к подбородку. Когда ангельский огонь осветил сад камней, Сильви Осима в голубоватой вспышке могла показаться покойницей.

Я скорее почувствовал, чем увидел возмущенное напряжение, охватившее Сиерру Трес и Бразилию. По небу прокатился гром.

— Это она? — натянутым голосом спросила Трес.

Я поднял свободную руку.

— Просто. Полегче. Да, это она. Аюра, какого хрена вы с ней делали?

— Я не рекомендую нервничать, — но в голосе офицера безопасности слышалось напряжение. Она знала, как близки мы к срыву. — Рана — дело ее рук, мы не успели ее остановить. Была испытана процедура, и реакция оказалась скверной.

Я вспомнил об Инненине, как Джимми де Сото изувечил себе лицо, когда ударил вирус Роулинга. Я знал, какую процедуру испытывали на Сильви Осиме.

— Вы ее кормили? — спросил я голосом, который покоробил мой собственный слух.

— Внутривенно, — Аюра убрала оружие, пока мы ждали, когда ее люди доставят Сильви в сад камней. Теперь она двинулась вперед, разведя руки в стороны, успокаивая. — Вы должны понять, что…

— Мы все отлично понимаем, — сказал Бразилия. — Мы понимаем, что за люди вы и ваш род. И однажды мы очистим от вас этот мир.

Должно быть, он двинулся, может, дернул стволом шрапнельной винтовки. С паническим лязгом оружие в саду взлетело. Аюра развернулась.

— Нет! Спокойно. Всем.

Я бросил взгляд на Бразилию, пробормотав:

— Ты тоже, Джек. Не просри все.

Тихий рубленый звук. Над вытянутыми линиями гостевого крыла цитадели к нам понесся узкий черный свупкоптер «Дракул», опустив нос. Он широко мотнулся над садом камней, над морем, помедлил миг, когда небо растрескалось синим, затем, покачиваясь, вернулся, выпустив хватательное шасси. Перемена в реве движка — и он сел с насекомоподобной точностью на парапет справа от нас. Если того, кто им управлял, и тревожила орбитальная активность, это не было заметно.