...Таки-да!

Вот, скажу так, мама Пунчика. Вполне цивильная женщина, которая всю жизнь спокойно торговала на Привозе. И при этом не делала себе черный рот даже дома. Но только два часа. Да и то по воскресеньям. Папа Пунчик весил всего сто пятьдесят без верхней одежды и нижнего давления. Но если мама выходила из себя, он летал по их кухне не хуже «боинга», без дозаправки. И при этом говорил уже тогда такие слова, которые только сейчас стали писать в книжках. Так Пунчик следил за его полетами и сам по себе рос. А что из него выросло при этих живых родителях - это трудно рассказать без валокордина. Во всяком случае наша милиция при слове «Пунчик» кидала свои глаза на лбы и просила руководство о крайних мерах. Но это было потом. А пока Пунчик рос, как все дети. Вот, как вы, например.

Вы помните, был такой праздник Новый год, когда дети еще верили в деда Мороза, как взрослые в лучшую жизнь? Так Пунчик утром вытягивал из-под елки фигуру деда Мороза, бил его по ватной голове и верещал: «У, б..., какой жадный! Всего две игрушки подарил». А потом начинал орать то же самое на своих несчастных родителей и превращать праздник в обыкновенную жизнь. Вот такое из него и выросло.

А когда он добрал в авторитете, к нему ходил участковый чаще, чем на работу. Прийдет и говорит: «Пунчик, по городу ползают упорные слухи, что кто-то хочет в понедельник наскочить на сберкассу. Так, во-первых, пора браться за ум, а во-вторых, сберкасса в понедельник выходная». Хорошо сказать, «браться за ум». А если его нет? Тогда за что браться?

Потом Пунчик бегал по Одессе и орал, что зарежет ту суку, которая его заложила ментам. Хотя все знали, что он эту суку не найдет. Потому что зарезываться не собирается. Такой он был фартовый, что другой бы уже озверел. А Пунчик ничего - жил себе. Даже после того, как собрался ехать с бандой на налет квартиры Иваницкого.

Три месяца они обсуждали план действий, чертили схемы. Выпили при этом цистерну вина и столько же крови друг у друга за спорами. Ну и что? В назначенный день угнали машину, заскочили домой. Взяли шабера, одели маски на морды. Как будто этих малохольных и в масках не признают. Выходят на улицу и что они видят? Они видят, что с этой машины уже кто-то снял колеса. Я молчу за квартиру Иваницкого. Он ее поменял за две недели до налета. И забыл за это сообщить Пунчику. Вот поэтому авторитет у него падал. И живые люди стали его выводить из себя. Пока он собирался на них налетать - все менялось. Они умирали или уезжали. В крайнем случае их грабили с конфискацией лично принадлежащего имущества до Пунчика.

И вот как-то раз Пунчик сказал своим ребятам: «Все. Надо менять окрас. Наш почерк хорошо изучили. Против меня воет вся милиция и контрразведка. Поэтому будем брать музей. Я вчера разворачивал селедку из газеты и там было написано такое! Что один кадр за мумию египетского фараона забашлял лимон долларов. Пусть у нас этих мумий стоят чуть дешевле, но зато они не сопротивляются при налете. А в музее сама себе лежит мумия и бесплатно воняет. Вытащить ее оттуда - нечего делать. Тем более, что сигнализацию там повесили на соплях. Из-за того, что золото украли еще до нас».

Так предложил Пунчик. Его малохольные приятели, правда, стали разоряться: кто купит в Одессе этого мумия? Пусть хоть он фараон в отставке. Что по их понятиям не меньше, чем председатель облсовета «Водник». На Привозе мумия не толкнешь. Хотя мама Пунчика пользуется там до сих пор своим весом. На это Пунчик справедливо заметил: «Был бы товар, клиент найдется». А главное, показал всем газету, которую до Пунчика читала селедка. А чему-чему, печатному слову у нас привыкли верить. На свою голову. Даже если это слово напечатано на заборе. Так вот, на воротах дома Пунчика кто-то намалевал: «Пунчик-малохольный». И об этом все знали. Но его приятели почему-то решили поверить газете, а не записи на воротах. Самый умный Ваха Крыса начал варианты искать. Дескать, воровать, так самую дорогую мумию в стране. И не меньше. Но его уговорили на одесский вариант. Потому что летом легче взять на гоп-стоп Мавзолей, чем достать билеты на самолет в Москву.

И вы представляете себе, это шобло таки да поперлось в музей. Как они туда незаметно пролезли, не знаю. Не иначе, от собственной дури. Другого фарта у той компании не было.

Шмонаются они по этому несчастному музею нагло. Как будто там прописаны они сами, а не мумие египетского фараона. Все перелапали от борзости, потому что перчатки одели даже на ноги. Саблю ржавую со стены у нарисованного солдата отобрали. И тяжесть их не страшила. Потому что Пунчик сказал: «Мумий не жрет, он легкий. Нести одно удовольствие, командовать не будет».