...Таки-да!

Я не знаю, настучал ли кто-то этим мужчинам по телефону-автомату или дядя Юра, пробыв всего день под опекой наших славных органов решил облегчить свою учесть чистосердечным раскаянием, но пара незнакомых мужчин в нашем дворе появилась совсем не случайно. И тем более не случайно они побежали за мной, другие их почему-то совсем не интересовали. Ведь соседи стояли на месте, а не уносились в непонятном направлении, сжимая, как я теперь понимаю, хороший инвалютный куш. Дяди с довольно приличной физической подготовкой уже почти догнали меня, когда внезапно на помощь пришла бельевая веревка. Мои сто восемь сантиметров выше пола позволили безнаказанно прошмыгнуть под канатом, пересекающем двор, убранство которого по цветастости могло поспорить с украшением флагманского корабля в праздничные дни. Только вместо крохотных разноцветных флажков на канате висели чуть менее разноцветные трусики тети Тамары Бахчеван минимум шестьдесят второго размера. Один из дядь, не успев в отличие от второго вовремя затормозить, влетел в единицу белья оранжевого цвета и запутался в ней, как рыба в браконьерской сетке. И в это время произошло сразу три события: второй дядя догнал меня и схватил за руку, из парадного с котлетой в руке вылетел Игорь, попавший с разбега головой мгновенно взревевшему Тиграну Львовичу ниже пояса, а на крылечко довольно резво вынесла свой зад тетя Тамара Бахчеван и с криком: «Барабанов, чтоб ты подох!», -ударила сковородкой по спине заблудившегося в ее трусиках дядю. Тетя Тамара возненавидела Коляшу Барабанова с тех пор, как он, отчаявшись добавить в измученный организм еще пару стаканов драгоценной влаги, стащил с ее каната свежевыстиранные голубые штаны с начесом и попытался их продать под видом импортной плащ-палатки на толкучке за пивной будкой.

Сильно ударившийся головой Игорь, не потерявший своей котлеты, и Тигран Львович, увидев эту картину на мгновение забыли о своих травмах. Тетя Тамара, поняв, что ошиблась, помогла выпутаться из оранжевой ловушки чужому дяде, попутно пожелав подохнуть и ему. Через минуту под осуждающий шепот двора дяди крепко взяли меня за руки, но отнять пачку денег было выше их сил.

Мне сравнялось почти шесть лет, и я не страдал не то что непонятливостью дяди Юры, но и даже примерным поведением заместителя директора ресторана «Аист», уже поменявшего к тому времени отдельную квартиру в соседнем дворе на малокоммунальную камеру. Стоило ему туда попасть, как на следующее утро он сам попросился на допрос и вспомнил, что запрятал под бетонированной дорожкой дачи два трехлитровых бутыля с золотыми закрутками. Эти консервы не могли отыскать даже с помощью разных передовых по тем временам технических штучек во время обыска. Вот что значит создать нужные условия для экстренного излечения от склероза и помочь человеку мгновенно раскаяться перед обществом.

Но я, повторяю, был не дядя Юра и даже не заместитель директора ресторана «Аист». Я оглушил покушавшихся на мои деньги таким воплем, что дяди синхронно отрыгнули в сторону, из подвала выскочила тетя Поля, а Тигран Львович на всякий случай сбегал домой и надел штаны. Старик Шведский тоже на всякий случай выскочил на улицу, а Игорь съел котлету: иди знай, может после моих денег и она дядь заинтересует? А соседи на всякий случай приняли мою сторону.

- Что вы имеете до ребенка, аспиды? - ласково спросила дядь тетя Поля, пытаясь успокоить меня всего одним шалобаном.

Тише, мадам, не портите себе кров, мы из милиции, - попытался успокоить тетю Полю один из дядь совсем по-нашему, потому что в те далекие годы среди милиционеров попадались не просто городские жители, а также одесситы,

- Люди, посмотрите, что творится среди здесь, - театрально заорала в ответ тетя Поля, позабывшая о том, что вчера сама пообещала отвести меня в милицию после того, как я попал камнем вместо в Игоря прямо в ее окно. - Они уже за детями едут у «черном вороне»!

Соседи о чем-то зашелестели между собой, а я внес маленькую поправку:

- Он у них желтый...

- Бедный ребенок, - умилилась тетя Поля, - он уже знает и за это.

Тетя Поля медленно повернулась к милиционеру, говорящему на одесском языке, по-матерински посмотрела на него. И тот все понял. Он медленно достал из кармана самодельную зажигалку с истертым колесиком, чиркнул несколько раз, и обугленный фитиль, загоревшись, обдал двор запахом чада и бензина. Моя рука, плотно сжимавшая комок валюты, немного расслабилась.

- Махнем? - предложил милиционер и почему-то вздохнул.

- Махнем! - как-то моментально согласился я и посмотрел на второго дядю милиционера. Тот стремительно отвел взгляд в сторону, но я продолжал буравить его карман взглядом до тех пор, пока дядя не выудил из него перочинный ножик с облупленным перламутром на ручке.