Такие разные миры

Он вошел в куполообразное здание, сопровождаемый Дьюэрни. Внутри оказался полевой лагерь. Удобное кресло было только одно, и в нем сидел Гордон Гавилан. Далтон, при полной боевой выкладке, устроился рядом на стуле; он нехорошо улыбался. Позади с оружием наготове выстроилась охрана.

– Добро пожаловать, племянник, – сказал Гордон с прежней живостью. – Очень мило с твоей стороны задержаться на нашей скромной заставе. Охрана! Стулья моему племяннику и его шоферу.

Кемаль мысленно проклял себя за то, что позволил витессцам загнать жестянку в засаду. Он принял стул и сел. Дьюэрни осталась стоять у двери.

– Вы не сочли нужным сказать мне, дядя, что я наследный представитель Танцоров, – отважно произнес Кемаль.

– У меня были на это причины, мой мальчик. И не забывай, что я заплатил авансом.

– О чем он говорит? – спросила Дьюэрни.

– О том, что передаст отцовское наследство, как только я подпишу договор. Мне было некогда сказать тебе, – объяснил Кемаль.

– Все верно, – кивнул Гордон. – Настоящая политика, малыш, есть искусство расчета. Твой отец никогда этого не понимал. Он был идеалистом. Я любил его, Кемаль, и горько оплакивал его кончину, но он не был практиком. А чтобы править, надо быть практичным. Я постарался воспитать в тебе это качество. Я направил тебя в Военную академию Джона Картера, чтобы ты получил образование и приучился к дисциплине, обретя качества, каких никогда не было у Оссипа.

– Нас не учили в «Джоне Картере» отбирать чужие права!

– А выполнять приказы вышестоящих офицеров учили?

– Конечно, но ты…

– Я глава правящей династии. Ты сын моего брата. Я оказываю тебе поддержку, учу и посвящаю в наши внутренние дела. Как же династии править, когда не выполняются приказы ее главы?

– Если они законны!

– А что незаконного в том, чтобы потребовать твоей подписи под моим договором? Если, конечно, я главный в семье. Может быть, ты главный, Кемаль?

– Разумеется, нет, – сказал Кемаль. – И не претендую.

– Вот и славно. – Гордон осклабился, и это означало, что он не потерпел бы иного ответа. – В таком случае главой семьи остаюсь я. Что скажешь, Далтон?

– Мне тоже так кажется, – откликнулся Далтон, гадко скалясь на свой манер.

– Кемаль, – молвил Гордон, – я понимаю, что тебе непросто это сделать. Женщина была бы весьма симпатичной, если бы избавилась от привычки дуться. Не сомневаюсь, что ты с ней неплохо развлекся. Или еще только мечтаешь? Не горюй. Позволь успокоить твою совесть насчет Танцоров и их надуманных притязаний. Это неорганизованные подонки, стянувшиеся на Меркурий из разных миров для работы на рудниках. Они начали развиваться независимо от других и вообразили, будто это дает им право считаться свободными. Но это всего лишь беспомощный сброд, которому волею случая повезло расселиться вдоль терминатора. У них нет ни постоянного жилья, ни собственности, кроме машин. Нет и территории, поскольку поверхность Меркурия является всеобщим достоянием.

– Да, – согласился Кемаль, – но ведь они и живут на поверхности.

– Это мелочь, не играющая никакой роли. Разве ты не можешь, Кемаль, взглянуть на ситуацию с нашей точки зрения?

– Я вижу одно, – ответил тот. – Я их представитель, а тебе нужна моя подпись на договоре.

– Обычная формальность, – сказал Гордон.

– О, тогда можно и не подписывать, если разницы никакой? – осведомился Кемаль в тон дядиному блефу.

Гордон вдруг обозлился:

– Разница огромная. Танцоры возымели наглость обратиться с петицией в Корпус свободы и прочие организации вроде НЗО, разношерстной компании земных террористов. Без подписи их наследственного представителя возникнут вопросы; не исключено и вторжение извне. Нам это ни к чему. Я справлюсь с любой ситуацией сам, как посчитаю нужным. Но легкий путь предпочтительней. Разве тебе это не понятно, Кемаль? Ты же Гавилан!

– Вполне понятно, – ответил принц.

– Молодец! – Гордон повернулся к сыну. – Далтон, дай мне договор.

– Вот он. – Далтон извлек из патронной сумки пластиковый конверт – точно такой, как тот, что доставил в Витесс Кемаль. – А как быть с представителем Каллага? – спросил Далтон. – По-моему, он тоже должен подписаться. Это не он ли едет?

Теперь и Гордон расслышал рокот приближавшихся машин.

– Думаю, он. Давай же, Кемаль, подписывайся за нас, и покончим с этим. Потом заручимся подписью Каллага и вернемся на Меркурий-Прайм, где есть горячий душ и сносная еда.

– Да, верно, – серьезно кивнул Кемаль.

– Рад, что ты с нами согласен, племянник, – сказал Гордон, уверенный в своей победе. – Состояние твоего отца достигло немалых размеров. Оно станет твоим сразу после нашего возвращения. Даю тебе слово, слово меркурианского Короля-Солнце. Вот, возьми мое стило.

– Меня смущает только одно, – сказал Кемаль.

– И что же, дорогуша?

– Если я подпишу эту бумагу, то как ты, черт подери, выберешься отсюда живым?