Такое кино

Аня достала из духовки курицу, стала ее разрезать.

— Меня приглашал Артем, но я отказалась, — ответила она, не оборачиваясь. — Наверное, он заедет после двух. Встречает у отца, в его семье. А я с тобой останусь, ты же дома будешь?

Женя радостно улыбнулась, хотя дочь все так же стояла к ней спиной.

— Где же еще? Меня звали девчонки с работы и Светка тоже, но хочется дома посидеть, расслабиться… Ань, что с тобой?

Только теперь, подавая тарелки с едой, Аня обернулась и уже не смогла скрыть заплаканное лицо. Женя испугалась:

— Что случилось?

Аня отмахнулась, ответила, не глядя ей в глаза:

— Ничего особенного. Давай поедим.

Они молча ели, но сердце Жени обливалось кровью. Не могла она видеть красных глаз дочери.

— Но ты расскажешь?

Аня кивнула.

Она ничего не понимала. Совсем ничего. Было еще несколько встреч с Тимом: прогулки, заканчивающиеся ужином в кафе, чудесные ночи. И все это по Аниной инициативе. Нельзя сказать, что он не звонил сам и не давал о себе знать. Нет, присылал загадочные эсэмэски с цитатами из прочитанных им книг, со стихами, которые, видимо, служили продолжением их бесед.

А говорили они обо всем. Ане безумно интересно было следить за ходом его мыслей и рассуждений. В Тиме дремал недюжинный учительский дар. Он знал, казалось, все и часто делился своими знаниями щедро, с удивительным терпением объясняя те вещи, которые Аня не понимала. Он научил ее выполнять на компьютере сложные для нее операции, показал, как монтирует фильм. Раскрыл свои фотографические секреты, попутно сделав множество удачных Аниных портретов. Глядя на эти фотографии, Аня даже готова была полюбить себя. Тим видел ее по-своему, проникал в самую суть. Он любовался ею, хотя вовсе не приукрашивал, ловил живые моменты. Он радовался ей, и это было очевидно. Им хорошо было вдвоем.

Но… Говоря о чем угодно, они никогда не касались своих отношений. И Тим никогда не звал ее к себе, не говорил о будущем, их общем будущем. Аня ничего не понимала. Однажды она дала себе слово больше не звонить первой. Выдержала неделю и все же позвонила сама. Что она пережила за эту неделю, один Бог знает! Если бы в этот момент она работала с утра до ночи, разлука не казалась бы столь мучительной. Так нет же, она все еще сидела дома, изредка выходя на работу, когда ее звали помочь с массовкой или подменить на пару дней костюмера. Из грандиозных планов ничего не выходило, у нее все валилось из рук. Когда через неделю Аня позвонила сама и приехала к Тиму, он не спросил, почему она молчала. Будто так и надо. Однако она видела, как он рад, как соскучился!

Что же это такое? Может, на мне родовое проклятье, мужчины это чувствуют и сторонятся меня? Или я совсем дура, ничего не понимаю в людях?

Как всякая женщина, не терпящая неопределенности положения, Аня решилась-таки поговорить с Тимом. К тому же был повод, вполне законный, узнать, с кем и как он встречает Новый год. Это было вчера.

Когда Аня приехала, Тим поделился радостью: он получил заказ сделать фильм о фильме для какого-то совместного проекта и ему заплатили аванс.

— Предлагаю это отметить где-нибудь.

Ане не хотелось снова выходить на улицу, ехать куда-то.

— Может, лучше дома посидим? Тем более что Сережи нет.

— Хорошо, — с готовностью согласился Тим. — Тогда я сбегаю в магазин.

Пока он ходил, Аня обдумывала тактику решительного разговора. Однако он вернулся такой радостный, принес гору вкусных вещей, взялся ухаживать за ней: кормил, чистил для нее их любимый экзотический фрукт помело, наливал в бокал кагора. Аня не решилась испортить ему дорогую минуту. Потом тем более…

Разговор состоялся на другой день, когда она собиралась уезжать. Все утро, не вылезая из кровати, они пили кофе и смотрели фильм Жулавски, и Аня металась между необходимостью поговорить и нежеланием причинить ему боль. Тим был такой беспечный, такой веселый, такой родной…

И вот, фактически уже стоя на пороге, она спросила как бы между прочим:

— А почему ты мне никогда не звонишь, не приглашаешь сам?

Он смутился.

— Я звоню…

Аня рассердилась.

— Но ведь исчезни я из твоей жизни, ты же не будешь меня искать? Впереди Новый год, а ты ни слова, хочешь ли встретить его со мной!

Тим молчал, нахмурившись.

— Я ничего не понимаю! — продолжала Аня. — Почему я бегаю за тобой, как шестнадцатилетняя девчонка, и никогда не знаю, увижу ли я тебя еще когда-нибудь. Я устала, пойми!

Тим слушал и внимательно разглядывал вешалку с куртками в прихожей. Как двоечник, которого прорабатывает учитель, подумалось Ане, и она еще больше рассердилась.

— Ну что ты молчишь, как нашкодивший пацан?

Она словно забыла, что перед ней взрослый тридцатисемилетний мужчина. Он все больше мрачнел.

— Тим, скажи же что-нибудь! — отчаявшись, вскрикнула Аня.

— Я думаю, — негромко заговорил он, все так же избегая смотреть ей в глаза, — что нам не нужно больше встречаться.

Сердце Ани словно стиснули железной рукой. Она не могла дышать, только выдохнула:

— Почему?

— Ты сама все сказала. Я, наверное, не гожусь для тебя. Я старше, живу иначе, нам трудно вместе.

Этого она не ожидала. Что угодно, но не это.