Такое кино

— Что ж, — с трудом вдохнув недостающий воздух, она открыла дверь. — Больше я тебя не побеспокою, прости…

Она ждала до последней секунды, что Тим остановит ее, скажет, что это шутка, зашедшая слишком далеко, не отпустит ее вот так. Нет, он не двинулся с места, когда защелкнулась дверь, и Аня шагнула к лифту. Пока она ждала, когда кабина поднимется на нужный этаж, ни шороха, ни движения за дверью не услышала. Будто его там и не было.

Она медленно брела до метро, все так же нечем было дышать. Железная рука стиснула все внутри и не отпускала. В метро ей удалось сесть, иначе, наверное, она бы упала. Приехав домой, свалилась на кровать и пролежала до вечера. Не вышла к маме, Женя даже подумала, что ее нет дома. И вот только сегодня она заплакала. Так было больно, несправедливо, горько, обидно! За что?

Почему Тим не сказал мне этих страшных слов тогда же, когда я впервые осталась у него? Почему ждал, пока я окончательно влюблюсь, прорасту, приручусь? Ответов на эти вопросы не бывает…

Ане пришлось рассказать Жене все с самого начала, всю историю ее короткой любви. Пока рассказывала, невольно ловила себя на том, что все переживает заново. Было больно, невыносимо больно, но не говорить о Тиме она не могла. Молчать еще нестерпимее.

Женя слушала, и страдание читалось на ее лице, будто боль дочери медленно проникала в ее организм и начинала мучить с той же силой. Она поняла, что нынешняя свобода нравов и кажущееся легкое отношение к любви не спасает от разочарований и одиночества. Они, нынешние дети, так растеряны, испуганы и одиноки!

Ах, если бы еще найти ответ на извечный вопрос: «Мой милый, что тебе я сделала?»

Глава 20 Женщины в новогоднюю ночь

Печальной получилась встреча Нового года. Мать и дочь делали вид, что им весело и плевать на всех мужчин планеты. Они приоделись, создали по мере сил праздничную обстановку: сделали два салатика, нарезали изысканных закусок, запекли мясо в фольге. На столик в гостиной выставили бутылки с шампанским и виски, в хрустальный графин налили морс. Зажгли свечи в красивых подсвечниках. Елочная веточка, стоявшая тут же, мерцала стеклянными шариками и снежинками из фольги.

— Как мы с тобой похожи! — сказала Аня, подводя маму к зеркалу. — Шикарные женщины: красивые, умные, молодые. Один недостаток: не очень счастливые.

Она включила телевизор, поискала ненавязчивую приятную музыку, налила в бокалы шампанского.

— Знаешь, — сказала Женя, — год на год не приходится. Сегодня так, завтра будет совсем по-другому. Жизнь, хотя и пролетает мгновенно, она все же длинная, и в ней столько всего бывает. Так что давай выпьем за перемены!

Пить не хотелось, но они мужественно осушили бокалы в жажде перемен.

— Давай погадаем на клипах, — предложила Женя.

У них была привычка шутливо гадать на чем угодно: на книгах, на радио, на телевизионных видеоклипах. Только уговор: смысл песни должен быть понятен.

Аня нашла музыкальный канал, где исполнялись без перерывов разные песни, сопровождаемые видеорядом, сделала погромче и загадала:

— На твою личную жизнь, на будущего избранника.

Однако одна за другой исполнялись иностранные песни или рэп, который тоже не брался ими в расчет из-за неразборчивости текста.

— А давай на радио! — вдохновилась Женя. — У меня там только по-русски поют.

Пока Аня приглушала телевизор, Мордвинова включила музыкальный центр, настроила на любимую радиоволну. Обе прислушались, улыбаясь:

— «Чиж» поет, — догадалась Женя.

Аня приложила палец к губам: слушай. Из колонки неслось:

— «А он в деревне хрен растит на всю страну…»

Они так и прыснули.

— Подумать только, — хохотала Женя, — какой у меня избранник полезный! Хреном страну обеспечивает, а у нас такая страшная нехватка хрена…

Они хохотали как сумасшедшие.

— Теперь тебе, на следующую песню, — немного успокоившись, предложила Женя. — Что бы ты хотела узнать?

Тут их прервал телефонный звонок. Это Светка в очередной раз пыталась уговорить Женю приехать. Обычно они сидели с Толиком вдвоем. Дочь жила с семьей за границей и лишь изредка приезжала на Новый год.

— Свет, мы же с Аней тут, — отбивалась Мордвинова.

— Вместе и приезжайте, — не отставала Светка.

— Поздно уже, не успеем. Да и зачем мы тебе, ты же с мужем?

— Да что муж, — вздохнула Светка, — обняться и плакать. Ритка не приехала, у себя в Германии встречает. Ну, ладно, Жень, с наступающим вас.

Женя положила трубку и сказала задумчиво:

— Видишь вот, Светка с мужем, а все равно одинокая…

— Но важно же быть не с кем-то, а с любимым человеком! — возразила дочь.

Женя пожала плечами:

— Так ведь у ней не абы кто, а муж.

— И что? Думаешь, ей с ним не скучно? Да надоели друг другу до озверения, какой тут праздник!

Мордвинова загрустила:

— У тебя упрощенное представление о семье. Между двумя людьми всегда есть что-то, скрытое от глаз посторонних, что-то, одним им ведомое. И пусть кажется, что надоели, их связывает нечто большее, чем кажется со стороны.

— А я не понимаю, зачем так мучиться, если уже ничего не могут дать друг другу? Привычка — вторая натура.