Такое кино

— Уже лет десять, — усмехнулась Аня.

— Да, я виноват перед вами, бросил… — пробормотал Виктор Алексеевич.

— Ничего, как видите, мы выжили, — снова усмехнулась она.

— Почему на «вы», Ань? — всполошился Туринский. — Я не чужой тебе.

Аня стряхнула пепел в толстую стеклянную пепельницу, стоявшую на столике.

— Я уж и не знаю, как обращаться, на «ты» или на «вы». Вроде бы росла на твоих глазах, а с другой стороны — знаменитый режиссер, гордость российского кинематографа.

— Да брось! — поморщился Туринский. — Хоть ты пощади.

Аня снова с любопытством посмотрела на него.

— Ты хотел мне что-то сказать… — напомнила она.

Виктор Алексеевич задумался. Аня ждала.

— Даже и не знаю, как сказать-то… Ничего конкретного. — Он вдруг покраснел, как мальчишка, и в Ане поднялось теплое нежное чувство к нему.

Господи, мужчины как дети. Они так ранимы, так трепетны.

— Я подумал, может, ты поговоришь с Женькой… Мне нужна ее помощь.

Аня насторожилась.

— Какая помощь?

Туринский вздохнул и снова закурил.

— Понимаешь, хочу снять что-нибудь настоящее. Пора уже. И вот чувствую, что без ее участия мне не справиться.

Аня посуровела.

— Знаешь, Вить, я бы не хотела, чтобы ты снова ее подвесил.

— Как это? — В глазах его мелькнул испуг.

— Ну, так. Маме надо устраивать свою жизнь, не девочка уже. Она ведь была готова к новому, к общению, поиску. Тут опять появился ты — и все! Снова замкнулась: работа — дом. Оставь ее в покое, а?

Туринский слушал ее внимательно, напряженно.

— Ты считаешь, нужно оставить ее в покое?

— Ну да! Что ты можешь ей дать кроме новых страданий? Ты ведь женат, у тебя налаженная жизнь, блестящая карьера, зачем тебе еще мама? Ты ее терзаешь, пойми.

Аня разволновалась и тоже схватилась за сигарету.

— Она могла бы получить интересную работу, хорошо оплачиваемую, между прочим, — неуверенно пробормотал Туринский.

— У нее есть интересная работа!

— Костюмера? — усмехнулся режиссер.

— Да, костюмера! — отрезала Аня.

— Да ты знаешь, что она может, на что способна? — взволновался режиссер.

— А ты знаешь, что она почти пятнадцать лет просидела дома перед телевизором с пакетом семечек?

Виктор Алексеевич нахмурился и умолк. Аня продолжила, постепенно заводясь:

— Ты представить не можешь, с каким трудом мне удалось ее вытащить из дома, заинтересовать хотя бы съемочным процессом. У нее же никого не было без тебя, ты можешь это понять? Ни одного мужчины! Пятнадцать лет коту под хвост!

Туринский смотрел на нее в ошеломлении:

— Ты шутишь? У Женьки все эти годы никого не было?

Аня пожалела, что проговорилась. Вот, будет теперь думать, что он — единственный и неповторимый. Много чести. Пока они молчали в замешательстве, к их столику подошел известный актер Пашков и поздоровался с Туринским.

— Вить, познакомь с красавицей, — кокетливо пристал он, бросая на Аню нескромные взгляды.

Режиссер сдержанно ответил:

— Это моя дочь, Миш, знакомить не буду, иди своей дорогой.

Актер поднял брови, присвистнул, но не обиделся, пошагал дальше.

Виктор Алексеевич взглянул на Аню чрезвычайно серьезно.

— Ань, я виноват, знаю. Но пойми, мне с вами было очень хорошо, вы были моей семьей, единственной семьей. Теперь я могу с уверенностью сказать, что у человека, за редким исключением, может быть только одна семья. Ею были вы для меня…

— Поэтому ты нас бросил? — съязвила Аня.

— Понимаешь, я не мог не уйти, иначе бы ничего не достиг в жизни.

— Но почему? — удивилась Аня. — Потому что было хорошо?

— Можешь смеяться, но да, — подтвердил Туринский. — Было хорошо, и уже не хотелось никуда стремиться, завоевывать, искать… Мне необходимо было уйти!

Аня пожала плечами:

— Ну что ж, я не в претензии, мне как-то все равно. Вот мама…

— Я скучаю по ней, — вдруг признался Туринский, — мне ее не хватает.

— Как все сложно! — На этот раз Аня не была тронута его признанием.

Туринский горячился:

— Пойми, я думал, семья, дом — это буржуазные ценности, они мешают творчеству, искусству. Да так оно и есть! Но человеку одиноко без семьи, и в определенном возрасте это становится проблемой.

— Ты же женат! — снова удивилась Аня.

— Чистая формальность, — тотчас отреагировал режиссер, и это не понравилось ей.

Тут к Туринскому бросилась актриса Ларина, снимавшаяся во всех его фильмах.

— Виктор, я тебя жду, жду!

Она кивнула Ане в знак приветствия и, схватив Туринского за руку, потянула за собой:

— Идем в офис, мне очень нужно поговорить с тобой!

— Сейчас, Лен, еще минутку, — ответил знаменитый режиссер и отнял руку. — Иди, я скоро буду.

Однако актриса и не думала подчиняться. Она уселась рядом:

— Нет уж, послушай!

Тогда Аня поднялась:

— Мне надо бежать: перерыв давно закончился.

Туринский смотрел на нее умоляюще:

— Не уходи так, — проговорил он с отчаянием в голосе.

Аня наклонилась к нему и поцеловала в лоб.

— Все хорошо, Виктор Алексеевич. Пока.