Такое вот кино

- И, слава Богу, я тебе скажу. - Емельянов фыркнул, взял из вазочки печенину и откусил. - И, вообще, это не проблема, девчонок можно в Москве найти. Сама концепция никакая.

Я лишь плечами пожала.

- Давай снимем что-нибудь социальное, более развёрнутое по сюжету.

Сашка жевать прекратил.

- Объясни.

Я на стуле развернулась, закинула ногу на ногу.

- Сам же говоришь, что развлекательные центры и ресторан не вяжутся. Так может и не надо их связывать? Девушка определённой внешности на рекламу "Лекадии", ватага ребятишек на "Маленький остров", группа тинейджеров для кинотеатра и кафешек с пиццей. Конечно, это получится дороже, решать тебе, зато захватим весь спектр публики. И рекламу пустить тройную.

Емельянов скроил смешную, якобы задумчивую, физиономию, подбородок потёр, после чего хмыкнул.

- А в "Мире" боулинг хочу открыть, - проговорил он.

Я тут же поддакнула.

- И сауну. Но это совсем просто, там тебя с Завьяловым снимем. Дёшево и сердито.

Сашка сфокусировал на мне взгляд, секунда, чтобы вернуться из раздумий ему понадобилась, и он тут же скривился.

- Ты злая.

Я рассмеялась.

- Очень злая, - кивнула я.

Он подался ко мне, присел передо мной на корточки и поцеловал. Похвалил:

- Гений мой.

Я радоваться не спешила.

- Ты опять скажешь, что это дорого.

- Дорого, - согласился он, - но лишь бы отдача была достойная. Иногда на рекламу стоит раскошелиться.

- Золотые слова. Кстати, что за боулинг в "Мире"? Мы так не договаривались.

Сашка тут же поднялся и нетерпеливо начал:

- Таня!..

- Но ты мне его обещал! Я не хочу оформлять боулинг!

- Он ещё даже не мой! - крикнул Емельянов уже из гостиной. - Не торопи события!

- А потом будет поздно! - и пробормотала себе под нос: - Боулинг какой-то придумал...

На следующий день я вдруг осознала, что давно не была дома. То есть, в квартире родителей. Эта квартира всё же считается моим официальным домом, а я стала об этом забывать. Каждый вечер возвращалась в Яблоневку, уже привычным взглядом обводила сад и газон, наставляла приходящую домработницу, развешивала вещи в шкафу, свои и Сашкины, и всё это стало казаться привычным и правильным. И, наверное, это было плохо. Емельянов время от времени о своей свободе и независимости вспоминал, чем меня обижал, а я всё чаще ловила себя на мысли, что от своей свободы отвыкаю, как-то чересчур быстро, незаметно и безболезненно. Возможно, потому, что я женщина, а женщинам не нужна свобода. Им нужна семья, дом, муж, или хотя бы человек, о котором нужно заботиться. К этому мы привыкаем быстро, взваливаем на себя ответственность, ворох обязанностей, и даже счастливыми себя от этого чувствуем. И поэтому когда тебе напоминают, что ты не должна и не обязана, это обижает. Словно, никто не замечает ничего из того, что ты делаешь. Не замечает твоих стараний и доброго отношения. Разве не обидно? Думаю, если бы мужчины отдавали бы себя семейной жизни с той же страстью, они бы поняли женскую обиду. Но такое случается крайней редко, согласитесь.

Сашка настолько чувствительным не был, мою обиду если и принимал, то понимал не до конца, прочувствовать точно не мог. Предпочитал относиться к нашим мелким ссорам и недопониманиям легко. А я, в отместку, каждый раз вспоминала о родительском доме и о том, что я как бы живу там, и буду жить, вот уже завтра, плюну и перееду обратно. Правда, любимого я этим не шантажировала, больше мысленно негодовала и обещания давала самой себе, которые не сдерживала и сама же себя прощала. Но домой съездить не мешало. Хотя бы проверить, не превратила ли Дашка родительский дом в неопрятный бедлам. С неё станется.

- Ты ведь не собираешься с ней ругаться? - спросил Сашка за завтраком, когда я поведала ему о своих планах.

Я сделала вид, что удивилась одному только предположению.

- С чего бы?

Емельянов усмехнулся.

- Вот и я об этом. Не с чего. Неделя прошла, и вспоминать все её намёки за ужином...

Я чашку на стол поставила.

- Саша, ты специально? Теперь я всё вспомнила.

- Уж лучше сейчас, чем внезапно, при виде сестры. Настрой себя позитивно.

Я щёку рукой подпёрла, на Емельянова взглянула серьёзно.

- Скажи мне, я скандальная?

- Нет.

- Нет?

- Ты не скандальная. Тебя только на Дарью почему-то клинит.

- Повод задуматься, - пробормотала я.

- Задумайся. - Емельянов из-за стола поднялся, наклонился, чтобы меня поцеловать, и добавил: - Может, это ревность? Она младшая.

Я только фыркнула, причём возмущённо.

- Вот ещё! Папа меня всегда больше любил!

Сашка улыбнулся и кивнул.

- Ну, тогда я спокоен. Это не ревность.

Я пихнула его в живот, и поняла, что настроение точно испорчено. Я ревную родителей к Дашке? Да она никогда не была примерной дочкой! Это со мной всегда нянчились, сюсюкали и обо мне беспокоились. А Дашка, как кошка, всегда гуляет сама по себе.

Противный внутренний голос откровенно хмыкнул и предположил: тогда не ревность, а зависть?

- Заткнись, - приказала я ему разозлённым шёпотом.

Емельянов в кухню заглянул.

- Я уже молчу.

А я вздохнула и созналась:

- Это я не тебе.

Он моргнул, секунду раздумывал, затем якобы обеспокоено качнул головой. А когда проговорил: