Такое время

– Про Хромого я слышал, – сказал Виктор. – Он вроде как неофициальный глава района.

– Так точно, – продолжил Петрович. – Тюрин Константин Константинович. Родился в Протвино в 1965 году. Жил в одном дворе с Князевым. Дружат с детства. С тех пор и решили стать ворами в законе. Тюрин пять лет назад им стал. Князев – нет. И вряд ли станет.

– Почему? – спросил Виктор.

– В начале девяностых Хромой попал в тюрьму, – продолжил Петрович. – А Князь влюбился в одну очень красивую девушку, с Бумажной. Начал с ней жить. Она родила ему дочку, по-моему, в девяносто втором или в девяносто третьем. Но спустя пять лет гражданская жена Князя попала в аварию. Пьяная ехала по Симферопольскому шоссе с ребёнком. Сама погибла, а дочка осталась калекой. В машине ещё был такой же пьяный Тюрин, который тоже получил травмы и хромоту на всю жизнь. Отсюда и кличка – Хромой. По слухам, дочь Князя – на самом деле дочь Хромого. Но это только слухи. Да у меня в папочке всё про это написано.

– А разве ворам в законе нельзя иметь детей? – спросил Виктор.

– Можно, – ответил собеседник, – но нельзя заводить семью. А Князь живёт вместе с дочерью. Да и сидел он маловато для вора в законе: три года в начале нулевых за похищение человека. На законника не тянет.

– Спасибо большое! – Виктор протянул Петровичу руку и крепко пожал её. – Спасибо.

– Погоди, – теперь уже Петрович наклонился к Виктору. – Ты фильм «Ворошиловский стрелок» смотрел?

Виктор в недоумении уставился на него.

– Смотрел? – требовательно переспросил Петрович. – Как тебе?

– Смотрел, – ответил Виктор. – Хороший фильм. Да Говорухин плохих и не снимал никогда.

– О, – Петрович потрепал Виктора за рукав, – раз режиссёра помнишь, значит, и вправду смотрел. Что про сам фильм-то скажешь?

– Хороший фильм, – сказал Виктор, – немного наивный, но хороший. А Вы чего про фильм вдруг начали спрашивать?

– Ну как чего? – Петрович понизил голос, и его стало едва слышно. – Ты же не просто так информацию о бандитах собираешь. Я же про тебя тоже кое-что поузнавал, что отец у тебя пропал в девяностых.

– Да, пропал, – подтвердил Виктор, – ушёл из дома и не вернулся.

– Тогда много бизнесменов выходило из дома и не возвращалось, – продолжил Петрович. – И я так думаю, ты про своего батю кое-что узнал, раз информацию о серпуховской братве затребовал.

– Это Вам Тарасов рассказал? – перебил Виктор Петровича.

– И Тарасов тоже, – поморщился тот. – Да дело не в этом, кто что рассказал. Я просто тебе помощь хотел предложить. Если тебе надо будет кого-либо убить из этой братвы, ты ко мне приезжай. У меня после службы в милиции кое-что осталось.

– Вы серьёзно?! – Виктор обалдело уставился на собеседника.

– Абсолютно, – кивнул Петрович. – Меня вот этот воровской беспредел уже достал. В девяностых думал, что вот ща ещё немного и наведём порядок. А ни хрена! Всё то же самое, только вид сбоку. Так что если будет нужна моя помощь, обращайся. У меня пара стволов есть. Если надо будет кого убрать с глаз долой, я помогу.

– Хорошо, – сказал Виктор, – но думаю, что до этого не дойдёт. Я просто проверяю слухи. Но буду иметь в виду.

– Ага, – Петрович вылез из-за стола, – имей. Если что.

И ушёл.

А Виктор посидел ещё минут пять, вертя последнюю палочку картошки. Потом вышел на улицу, сел в машину и поехал на центральное кладбище.

Глава 15

Красный дощатый забор. Две бетонные колонны по бокам железных ворот. Возле них – несколько палаток: цветы, венки, ритуальные услуги.

Виктор припарковался на стоянке и подошёл к воротам, на которых висела табличка «Время посещений»: в летнее время с 9—00 до 18—00, в зимнее время с 9—00 до 16—00.

– Открыто. Проходи, сынок, – рядом с Виктором появилась бабулька со скромно протянутой рукой. – Помоги, чем можешь.

– А весной и осенью почему время не указано? – Виктор сунул в протянутую руку двести рублей. – Непорядок.

– И правда, – удивилась бабуля, – не указано. Ты первый, кто на это внимание обратил. Ищешь кого? Похоронен кто из родственников?

– Аллея героев где тут? – перебил её Виктор. – Там памятник должен быть.

– Так вот, от ворот и начинается, – ответила старушка, – прямо. А памятник – в конце аллеи.

Виктор обошёл говорливую бабульку и зашёл в раскрытые ворота. От них вглубь кладбища уходила аллея шириной метра три-четыре. Было видно, что раньше она была значительно шире, но потом по бокам возникли новые могилы, сузив её до пешеходной. В конце неё, метрах в ста от ворот, был виден памятник. Им аллейка и заканчивалась.

Виктор не спеша пошёл к памятнику, рассматривая надгробия. В основном это были простые могильные плиты с именами и датами. Кое-где встречались обелиски с красной звездой. Было несколько крестов. Надгробия делились на две категории. Под одними лежали старики-ветераны, прожившие 70 и больше лет. Под другими – молодые двадцатилетние ребята: вначале шли афганцы, а ближе к памятнику стали попадаться более свежие могилы, с чеченской войны.