Такое запутанное дело. Когда конец близок

– Одну минутку, мистер Линтон! – окликнул он репортера. Тот повернулся. – Думаю, вам известно почти все, что происходит в городе, такая уж работа у вас, газетчиков. Пожалуй, вы могли бы мне помочь.

– Конечно!

Голос Бойса звучал необычно мягко, дружески. Тремейн только усмехнулся про себя, видя, как подкупающе просто держится старший инспектор Скотленд-Ярда. Джонатан оценил по достоинству взаимовыгодные добрые отношения, сложившиеся между полицией и прессой в Бриджтоне, и собирался обернуть их себе на пользу.

– Что вы можете мне рассказать о докторе Хардине? – продолжил Бойс.

Репортер посмотрел на него с недоумением:

– Вы все наизнанку вывернули. Редактор отправил меня взять интервью, а не давать показания на допросе!

Бойс добродушно рассмеялся:

– Дело в том, мистер Линтон, что я здесь человек посторонний, и это заведомо ставит меня в невыгодное положение. Я лишь хочу знать, можете ли вы сообщить о докторе Хардине нечто такое, что помогло бы мне определить его место в общей картине.

– Что до его медицинской карьеры – об этом мне сказать почти нечего. У Хардина была вполне успешная практика, но к местным светилам он не принадлежал. Обычный врач средней руки. Впрочем, он умел найти правильный подход к больным, и в округе его любили. Хардин не стремился попасть на страницы газет, пока не решил податься в политику.

– И тогда, – тихо пробормотал Бойс, – он оказался в центре внимания, верно?

Тремейн прищурился. Вот что задумал Джонатан. Он вспомнил, как инспектор Паркин рассказывал о политических амбициях Хардина и начал осторожничать, словно знал больше, чем говорил. Надо полагать, Джонатан тоже это заметил.

– Не подумайте, будто я пытаюсь убедить вас, что его обсуждал весь город, – продолжил Линтон. – Да, история наделала шуму, но подобное всегда вызывает пересуды, это естественно.

– Что именно?

– Хардин объявил крестовый поход за справедливость. Провозгласил себя борцом за права простых граждан, за изгнание грязных, продажных политиков… И все бы ничего, да только он стал переходить на личности. На одной из встреч с избирателями прозрачно намекнул, что кое-кто в городском совете проворачивает махинации с подрядами. Хардин не называл имен, но все отлично поняли, к чему он клонит.

– Или на кого намекает, – добавил Бойс.

– Да, так и есть. Один из отцов города, строительный подрядчик Мастерс, пришел в ярость от обвинений Хардина и закатил скандал на заседании совета.

– Значит, Мастерс – член городского совета?

– Да. Он из противоположного лагеря. Разумеется, последовали официальные опровержения и всякое такое, но от грязи никогда до конца не отмоешься, а в городе многие только рады были услышать нечто подобное в адрес Мастерса. Неудивительно, что он затаил злобу на Хардина.

– А Хардин впоследствии отказался от обвинений?

– Если и да, я об этом не слышал, – ответил Линтон. – Сказать по правде, было очевидно, что их отношения накаляются. Мастерс не из тех, кто позволяет безнаказанно покушаться на нажитое им добро, даже если это лишь репутация.

– Была ли в словах Хардина доля правды?

Газетчик пожал плечами:

– Откуда мне знать? Данная тема не для меня, слишком скользкая.

– Хорошо, – произнес Бойс после паузы. – Я ценю вашу помощь. Местные жители всегда знают, что творится в городе, им знакомы все подводные течения, где уж тягаться с ними чужаку, который тут недавно появился.

– Так я могу рассчитывать, что позднее вы подбросите нам кое-какие подробности, старший инспектор? – спросил Линтон.

– Непременно, – пообещал Джонатан Бойс самым любезным тоном. – Вам нужно угодить редактору, а мне – начальству. Почему бы нам не стать добрыми друзьями? Когда станет возможно поделиться с вами информацией без риска, что она попадет не в те руки, я прослежу, чтобы вы получили ее.

Он отвернулся. Репортер чуть помедлил, словно хотел еще о чем-то спросить, но Бойс ясно дал понять, что беседа окончена, и Линтон медленно побрел к воротам, где стояли его коллеги. Тремейн поймал на себе взгляд Бойса и улыбнулся – глаза старшего инспектора лукаво блеснули. Детективы вернулись в холл. Когда дверь за ними закрылась, Паркин произнес:

– У вас не возникает осложнений ни с «Эко», ни с «Курьером». Конечно, они своего не упустят, но эти молодые люди не из тех, кто готов на все ради жареных фактов.

– Мы возьмем на вооружение принцип: «Живи и жить давай другим», – отозвался Бойс.

Он уверенно направился в сторону кабинета Хардина. В комнате он присмотрелся к газетным вырезкам и другим бумагам, оставленным на столе, затем быстро взглянул на Маргарет Ройман, которая все еще сидела на своем месте в проходной комнате. Она целиком погрузилась в свои записи и не поднимала головы от стола, но Тремейн заметил, как ее шея медленно наливается краской. Мисс Ройман, конечно, видела, как Бойс осматривал бумаги доктора, и лишь делала вид, будто поглощена работой.