Такой чудесный день

– Ткань. – Он поднялся. – Тебе надо, чтобы я искал неиспользуемые Семьей территории, доказательства существования твоего «города». Потому что я это сделаю, а он нет; потому что я не «разумный», не старый и не довольствуюсь пародиями на телевизор.

Лилия направилась к двери, но он поймал ее за плечо и рывком развернул.

– Не уходи!

Она испуганно подняла глаза. Скол взял ее за подбородок и поцеловал; держа ее голову обеими руками, попробовал проникнуть языком сквозь сжатые зубы. Лилия отталкивала его и увертывалась. Он думал, что она сдастся и примет поцелуй, но напрасно – она сопротивлялась все отчаяннее, и в конце концов он отпустил. Лилия отпрянула.

– Это… это ужасно! Ты заставил меня! Это… Никто никогда так меня не хватал!

– Я люблю тебя.

– Посмотри: я вся дрожу! Уэй Ли Чунь! Это называется любить? Превращаясь в животное? Омерзительно!

– Я человек. Как и ты.

– Нет. Я бы никогда не сделала больно, никогда бы никого так не схватила! – Она потрогала челюсть.

– А как, по-твоему, целуются твои неизлечимые?

– Как люди, не как животные.

– Прости. Я тебя люблю.

– Хорошо. Я тоже тебя люблю, так же как Леопарда, Снежинку и Воробейку.

– Я имею в виду другое.

– А я – это.

Лилия боком двинулась к двери.

– Больше так не делай. Это ужасно!

– Возьмешь списки?

Она, видимо, хотела отказаться, но, помедлив, все-таки согласилась.

– Да. Я за этим сюда пришла.

Скол повернулся, сгреб со стола страницы и взял со стопки книг Pere Goriot[10]. Протянул ей.

– Лилия, я не хотел.

– Хорошо. Но чтобы это в последний раз.

– Я начну искать территории, которые не использует Семья. Пройдусь по картам в МДС и…

– Я уже проверяла.

– Внимательно?

– Как могла.

– Я пересмотрю снова. Другой зацепки нет. Прослежу миллиметр за миллиметром.

– Хорошо.

– Погоди секунду, мне тоже пора.

Лилия подождала, пока Скол уберет курительные принадлежности и приберется, а затем они вместе прошли через экспозиционный зал и спустились по эскалатору к выходу.

– Город неизлечимых.

– Это возможно, – сказала она.

– По крайней мере, поискать стоит. Тебе в какую сторону?

– На запад.

– Я немного провожу.

– Нет. Чем дольше на улице, тем опаснее. Могут заметить, что не касаешься сканеров.

– А я приловчился: дотрагиваюсь до самого края и загораживаю собой.

– Нет. Пожалуйста, ступай домой.

– Хорошо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Скол положил руку ей на плечо и чмокнул в щеку. Она не пошевелилась, словно напряженно ждала.

Поцеловал в губы, теплые и мягкие, чуть приоткрытые. Она повернулась и пошла прочь.

Скол двинулся следом.

– Лилия!

– Нет, Скол, – бросила она через плечо. – Пожалуйста, уходи.

Он стоял в нерешительности. Вдалеке показался какой-то товарищ.

Скол смотрел, как она уходит. Ненавидел ее и любил.

Глава 5

Вечер за вечером Скол быстро (но не слишком) ужинал, ехал на монорельсе в Музей достижений Семьи и до самого закрытия за десять минут до начала телепередач изучал там лабиринт огромных, до потолка, освещенных карт. Однажды пошел туда после отбоя – полтора часа пешком, – однако с фонарем рассматривать карты оказалось невозможно, обозначения на них терялись в луче яркого света, а включить внутреннюю подсветку он не рискнул – судя по всему, она была в общей цепи и могла привести к сильному перерасходу электроэнергии и сигналу тревоги в Уни. В воскресенье приехал туда с Мэри КК, отправил ее смотреть выставку «Вселенная будущего», а сам три часа кряду изучал карты.

И все напрасно: ни единого островка без города или промышленного предприятия; ни одной горной вершины, не занятой станциями космического слежения или климатологическими центрами; ни одного квадратного километра суши – или, если на то пошло, морского дна, – где не было бы шахт, полей, фабрик, домов, аэропортов или парков восьмимиллиардной Семьи. Золотая надпись над входом в картографический зал гласила: «Земля – наше наследие. Мы используем ее мудро и рачительно» – и, видимо, не обманывала. Не удавалось найти место даже для крохотной общины.

Умер Леопард, и Воробейка снова пела. Король сидел молча, ковыряясь в каком-то старинном приборе, а Снежинка хотела еще больше секса.

Скол шепнул Лилии:

– Ничего. Абсолютно ничего.

– Вначале, наверно, были сотни маленьких колоний. Какая-то должна была сохраниться.

– Тогда это десяток товарищей где-нибудь в пещере.

– Пожалуйста, ищи дальше. Ты не мог проверить каждый остров.

Он думал об этом ночью, сидя в автомобиле двадцатого века и переводя его бесчисленные рычаги; и чем больше думал, тем меньше верилось в город или колонию неизлечимых. Положим, он проглядел неиспользуемое место на карте. Может ли поселение существовать так, чтобы Уни не знал? Люди накладывают отпечаток на природу; жизнедеятельность тысячи и даже сотни человек привела бы к повышению температуры, загрязнению рек отходами и, возможно, воздуха – дымом примитивных костров. На километры суши и моря вокруг видны были бы десятки очевидных признаков.