Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация

Такой подробный и, надо признаться, интересный материал взбудоражил умы городских жителей, так что и Король, и многие из людей Тори в названный вечер вертелись у входа в замок, чтобы поглазеть на диковинного профессора, чей портрет, кстати, напечатали в газете. Со страницы смотрел действительно весьма странный субъект с длинными волосами, низким лбом и приплюснутым носом с широкими, мягко говоря, ноздрями. Кроме людей Тори в замковом дворе с независимым видом разгуливало немало и других любопытных, в большинстве своём женщины. Король, пожалуй, одним из последних ушёл домой, когда уже совсем стемнело и стало ясно, что профессор не появится. Некоторые высказали предположение, что он заболел: всё-таки непривычный местный климат, здесь и шуба могла не помочь. Надеялись, что в газете будет объяснение. Оно и было… второго апреля:

«В нашей газете за 31 марта по традиции мы печатали наш апрельский розыгрыш. Можно вполне поверить, что под стенами нашего замка находятся ненайденные богатства, также и в то, что существуют всемирно известные профессора тайных дел, хотя напрасно, конечно, ждали его 1 апреля у замковых ворот желающие удовлетворить своё любопытство. Портретом же „профессора“ мы использовали фотографию обезьяны какадю рубикундуса из многотомного произведения Брэма „Жизнь животных“. Поздравляем доверчивых! Общеизвестно, что таковые являются самыми благородными и чистыми душами среди человеческих существ».

Однако в этой интересной шутке кое для кого содержалась полезная информация… О Клеопатре? Нет, конечно. Обезьяны она также не касалась, а чего касалась, о том и расскажется, когда настанет время.

А время шло. Месяцы миновали один за другим. Ангелочек продолжала находиться в тюрьме, Сесси пропала без вести, её нигде не было видно. Иначе, учитывая, что в Звенинога знали про интерес к её особе майора Майстера, какой-нибудь честный друг немецкого фюрера известил бы комендатуру. Никто не сообщил, значит, её не видели. Искать её никто тоже не счёл нужным: невелика птичка в её семнадцать-то лет, да и знала ли она о «преступлении» Ангелочка, тоже неизвестно. Ангелочка не расстреляли, как уже случилось со многими, обвиняемыми в укрытии русских, и то ладно. Последнее конечно же можно объяснить и служебным положением как Алфреда, так и хлопотами Отто Швальме.

Когда Его Величество освободился наконец от каторги, он вышел на свободу, обогащённый огромными знаниями. Он, например, знал, что на высоте десяти-одиннадцати километров температура воздуха доходит до пятидесяти пяти градусов ниже нуля, что, если кто-нибудь думает, чем выше, тем холоднее, значит, он бессовестный неуч; образованные же люди знают, что на самом деле совсем не так, скажем, на высоте тридцати километров всё та же температура, а ещё выше, километров на сорок — пятьдесят, столько же градусов и тепла, то есть пятьдесят — шестьдесят градусов; но если подняться ещё — на высоту примерно девяноста километров, то опять жуткий мороз, сто семьдесят ниже нуля, в то же время на высоте ста километров… Здесь Король точно не помнил — жара или собачий холод. Но что на высоте трёхсот километров адская температура — тысяча сто градусов, о том знает каждый нормальный человек[19].

Алфред жил в доме у реки, и как-то так получилось, что об этом постепенно узнали все знакомые не только на Закатной улице, а также и в городе, хотя никто не мог сказать, что Алфред Рихард и Хелли Мартенс в разводе. Ведь Алфред по-прежнему привозил Хелли дрова, отдавал льготные продуктовые карточки, снабжал деньгами, катал её и Короля на своём грузовике, когда Хелли нужно было съездить в Праакли поискать шерстяную пряжу или договориться относительно доставки молока. Молоко покупали и в городе, то есть в магазине, то, что давали по карточкам, но, договорившись с хуторянами в Праакли (6 км от Журавлей), можно было достать хорошее молоко, и за ним с удовольствием ездил Король на летательном аппарате.