Таков обычай...(СИ)

Не в силах противиться желанию, Мо’ат резко сжала запястье оло’эйктана ладонью, медленно опустив её вниз, вынудив его коснуться пальцами горячего и влажного лона. Напряжённый и пронзительный взгляд Цу’тэя в ту же секунду вперился в лицо цахик. И она, заглянув в его глаза, заметила в них отблеск волнения и растерянности.

Возможно, будь Мо’ат моложе и сентиментальнее, её бы даже умилила подобная реакция. Однако сильную и грозную цахик, стоявшую пред молодым вождём, нельзя было сравнить с юным и невинным созданием, каким она была давным-давно. И в кошачьих глазах её отражались отнюдь не неуверенность и смятение, но голод и необузданное желание — непреодолимая потребность в Цу’тэе, в его прикосновениях, ласке, в нём самом.

Не отнимая своей ладони, Мо’ат принялась направлять движения вождя. И уже через считанные мгновения она почувствовала, как длинные пальцы его, скользнув по лону, проникли внутрь. Лихорадочная дрожь в тот же момент пробежала по телу Мо’ат, вынудив её прогнуться в пояснице, шире раздвинув ноги.

Некоторое время Мо’ат не отпускала ладони оло’эйктана, направляя его движения, давая понять, как именно стоит её ласкать, чтобы принести удовольствие. И лишь когда он, усвоив негласный урок, стал неспешно проникать пальцами в лоно, большим касаясь влажных лепестков снаружи, цахик позволила себе отпустить его руку.

Обоюдное наслаждение, горячими волнами пробегавшее по телу, вынуждало любовников проявлять нетерпение, несдержанность и даже резкость. Однако это только сильнее распаляло их. А грубость в движениях, что становилась всё заметнее и ощутимее с каждой секундой, вызывала острое и ни с чем не сравнимое удовольствие. Низкие же стоны и утробное рычание, обволакивая чуткий и обострённый слух, служили музыкой для ушей.

И когда удовольствие стало почти нестерпимым, Мо’ат резко отстранилась от вождя, вынудив его рыкнуть от разочарования и болезненного ощущения, вызванного неудовлетворённостью. Однако цахик и не планировала останавливаться. А потому, опустившись на устланную травой землю, она потянула за собой Цу’тэя, вынудив его встать на колени, опершись ладонями.

Не прерывая зрительного контакта, Мо’ат провела кончиками пальцев по длинной косе Цу’тэя, остановившись на растрёпанном конце, среди прядей которого виднелся необычный отросток — цахейлу.

С особой нежностью сжав косу пальцами, цахик приблизила её к своей, соединяя. И когда связь сплела вместе их разумы и души, Мо’ат резко и несдержанно выдохнула, прикрыв глаза. Ощущения, чувства, желания и потребности — всё вспыхнуло в ней с новой силой, вылившись в непреодолимую и необузданную силу.

Приоткрыв тяжёлые веки, Мо’ат исподлобья посмотрела на сидящего пред ней Цу’тэя, заметив в его взгляде гремучую смесь голода, нетерпения, удовольствия и напряжения. Его глаза, в которых отражался хищный и пугающий огонёк, казалось, могли прожечь насквозь… А плотно стиснутые губы свидетельствовали о том, насколько нестерпимо тяжело ему было сдерживать себя.

Впрочем, его натянутая, подобно тетиве, сдержанность и ложное спокойствие были Мо’ат не нужны. Отнюдь не в них нуждалась она… Но в грубости молодого вождя, в его резкости, несдержанности и доминировании. Желание держать ситуацию под контролем испарилось, оставив после себя лишь нестерпимую потребность в чужой власти.

И Цу’тэй, словно прочтя мысли цахик, что красноречиво отражались в её больших кошачьих глазах, едва ли не набросился на неё, вынудив упасть на спину, устремив на него хищный и напряжённый взгляд. Взгляд, в котором отчётливо читались желание и вызов.

Опершись руками на землю по обе стороны от Мо’ат, Цу’тэй наклонился к ней, проведя губами по шее, оставив лёгкий и почти безболезненный укус на выпирающей ключице. Не отрываясь от гладкой кожи цахик, он осыпал влажными и горячими поцелуями её плечи и высокую и аккуратную грудь, увенчанную возбуждёнными бутонами тёмно-синего цвета.

Несильно, но ощутимо прикусив зубами острую вершину, Цу’тэй вынудил женщину под ним вздрогнуть, непроизвольно дёрнувшись бёдрами навстречу. Когда же оло’эйктан повторил ласку, обведя длинным шершавым языком ареолу и обхватив губами возбуждённый бутон, Мо’ат не смогла сдержать низкий стон.

Ласки молодого вождя нельзя было назвать умелыми и уверенными, однако они приносили удовольствие — горячее, жгучее, желанное удовольствие, что мощными импульсами пронизывало каждую клеточку тела, отзываясь спазмами в лоне. Не сдерживаясь, Мо’ат уже откровенно стонала в плечо оло’эйктану, с силой кусая кожу, вынуждая его вздрагивать, проявляя нетерпение и резкость в ласках.

Не в силах долее терпеть необузданное и жгучее пламя желания, Мо’ат настойчиво и грубо сжала бёдра Цу’тэя ладонями, красноречиво демонстрируя ему свою готовность. Сильнее раздвинув крепкие, стройные и удивительно длинные ноги, она призывно дёрнулась навстречу, принявшись настойчиво поглаживать и ласкать пальцами кожу любовника, надавливая на особо чувствительные к прикосновениям точки.