Такова торпедная жизнь

Хорошо еще, что прислали молодых лейтенантов из Корабелки. Особенно, когда стали сокращать минные кадры в авиации. Там нашли Валеру Бедая. Вел он в Николаевке знаменитую реактивную авиационную торпеду РАТ–52 высотного торпедометания. Торпеда сломала много замшелых традиций в торпедостроении, но и положила начало многим печальным происшествиям: несанкционированные запуски ракетных двигателей в цехах приготовления были на всех флотах. Кстати, появление на арсенале на Эгельшерде Федора Моисеевича Шпильмана из первых выпусков оружейки и было с этим связано. Он служил на базе оружия, на Балтике, где было всего понемногу, включая и РАТ–52. Как-то летчики перепутали ориентиры и сбросили торпеды не на морскую цель, а на берег между двумя общежитиями ткацкой фабрики. Мужским и женским. От удара о землю заработал двигатель, загорелся спиртовой балласт, корпус. Общежития, к счастью, не сгорели, но народ сигал в окна в чем мать родила. Утром Федор стоял на ковре у первого секретаря Компартии Эстонии. По какой-то загадочной причине летчики не пострадали, а Федор был отправлен на исправление на ТОФ. Федор не стал добиваться справедливости. Тем более, служить ему оставалось не так уж много.

Итак, в Управлении я отчетливо понял важность того, чтобы арсенал был своеобразным эталоном качества эксплуатации оружия на флоте. Этого невозможно добиться без подготовки отличных кадров. А у нас было у кого учиться.

Присутствовал я как-то при вскрытии аппаратуры самонаведения торпеды, поступившей из промышленности. Какие могут быть здесь неожиданности? Но, оказывается, бывают. Вскрытие контейнера производил настройщик высшего класса Володя Зверев. Снял верхнюю крышку и говорит мне:

— Ларион Михайлович, эта аппаратура работать не будет.

— Почему?

— Паутину видите.

— Ну, вижу.

— А муху в ней наблюдаете?

— Наблюдаю.

Я не понимал, к чему он клонил.

— Я думаю, что эта аппаратура стояла под столом у заводского настройщика недели две. За это время паучок успел паутину сплесть и комарика съесть. Наступило 31-е число. Надо сдавать. Вот ее и сдали. Володя подключил аппаратуру самонаведения к контрольно-регулировочной станции: «Итак, что мы видим? Импульсный генератор не развивает требуемой мощности. Значит, надо менять нагрузочное сопротивление». Он вскрыл блок импульсного генератора, где-то впаял, что-то выпаял. Снова включил: «Ну, вот. Все заработало. Теперь и нашу пломбу можно поставить». Вот из таких специалистов и была сформирована бригада контрольных мастеров: Саша Шестаков, Коля Строителев, Боря Морозов, Сережа Костюк. На них можно было положиться. А теперь я брал из этого списка специалистов с собой для разбора сложных вопросов на базы оружия. Пока не стал ездить один.

12. Все дело в шляпе

Торпедист! Уважай чистоту воздуха, воды и керосина…

Первая заповедь торпедиста

Ларион.

Это было году в 1974-м. Валентин Михайлович Ковтун был тогда флагминским минером флотилии подводных лодок на Камчатке и ждал приказа о назначении его заместителем начальника 24-й кафедры в Академию. Командовал флотилией Эмиль Николаевич Спиридонов и пребывал в откровенной ярости: торпеды не ходят, а флагмин идет в науку. Решил позвонить начальнику МТУ Бродскому:

— Михаил Александрович! С торпедами творится что-то непонятное. Парогазовая торпеда всплыла на середине дистанции. Поднята. Опечатана. Электрическая торпеда всплыла в точке залпа. Поднята. Опечатана. Кислородная торпеда наводилась на цель, всплыла, но через 1,5 минуты затонула на глубине 88 м. Естественно, не опечатана. Флагманский минер и главный инженер базы докладывают, что у торпед нет положительной плавучести. Они поставили эксперимент — торпеды тонут прямо у пирса! Я прошу вас лично во всем разобраться.

— Разберемся, конечно, Эмиль Николаевич!

Не тот вопрос, чтобы лично разбираться. Вызвал меня.

— Ларион Михайлович, там у Ковтуна торпеды не ходят. Все. И парогазовые, и кислородные, и электрические. Он считает себя уже больше научным работником, чем практиком. Эксперименты какие-то проводит. Поезжайте, разберитесь. Учтите, вопрос очень серьезный. Если что — звоните. Главное — успокоить Спиридонова, восстановить авторитет торпед.

— Есть!

Прибыл на флотилию. Докладываю:

— Товарищ адмирал! Прибыл по приказанию начальника МТУ разобраться с эксплуатацией торпед.

Рядом со мной флагмин.

— Понял. Вы мне можете доложить, почему торпеды не ходят? Флагмин и главный инженер базы оружия, «академики», докладывают, что в торпедах конструктивные недостатки, заводские дефекты и плохой ремонт во Владивостоке.

— Разберемся.

— Разберитесь и лично мне доложите.

— Есть! Через двое суток Вы получите ответы на все ваши вопросы.

— Вам строгий выговор!

— Есть, — менее бодро ответил флагмин.

— Командиру базы Новаку — служебное несоответствие. Главному инженеру Кравцову — строгий выговор, командиру расчета Бобрику — служебное несоответствие.

Завершив меню-раскладку, Эмиль Николаевич отправил Ковтуна печатать приказ.