Такова торпедная жизнь

5. «Около сорока процентов выпускников стали капитанами 1-го ранга и около тридцати процентов капитанами 2-го ранга. Зато нет адмиралов». Скорректируем за факультет: адмиралов нет, но генералы есть. Среди тех выпускников, которые не связали свою службу с минно-торпедной специализацией, удачников больше. Сказалась новизна области, в которой они приложили свои силы, и известный дефицит кадров всех уровней.

Ну, а у тридцати процентов выпускников факультета служба «не пошла», либо они оставили ее, надев шляпы, и пополнили ряды конструкторов и ученых, либо были скручены болезнью, либо предпочли всему стакан. Этих, конечно, меньшинство. Но они были. Нет таких чистилищ, из которых вылетают одни ангелы.

6. «Около тридцати процентов выпускников завершили службу в центральных и Главных Управлениях, в военных институтах, представительствах, преподавателями Академии, училищ». С этим следует согласиться…

Время идет. Через сколько интересного в судьбах выпускников мы просто перешагнули. Среди выпускников, бывших детей войны, были и участники боевых действий, и передовики трудового фронта. Федор Шпильман был награжден медалью «Партизан Великой Отечественной войны», а Петр Зеленцов — медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 г». Сейчас всей информации уже не соберешь. Поздно. Ряды оружейников редеют. Прожитые годы охлаждают желания и смиряют порывы. Новое поколение ищет других героев. Разве что вспомнят внуки иногда: «Мой дед служил еще в Советском флоте, когда тот был вполне прикольным».

Наш герой, Ларион Михайлович Бозин, был вполне типичным минером-оружейником. Передовик четырех номинаций: (капитан 1-го ранга, высокообразован — окончил Военно-Морскую академию, руководитель отдела института, мастер спорта СССР), он успел проявить себя и на изобретательском поприще, является соавтором разработки универсальной торпеды.

Мне кажется, что как личность, он раскрылся полностью. Ларион двигался наверх по службе в полном соответствии с приобретаемым опытом и остановился на том месте, на котором общение с торпедами, как с «живыми» существами, закончилось. На пути вверх одним удобно уничижать авторитет оружия, выискивая недостатки, виновных, происки и «заговоры», натравливать прокуроров и журналистов на безропотный металл. Другие, наоборот, трубят и барабанят ему славу, замазывая промахи и ляпы. Ларион «балансировал в истине». Он обеспечивал и защищал авторитет торпед. Как, впрочем, и целая армия специалистов. Ведь один в поле не воин. «Я торпедист-практик, торпедистом и помру». Он вполне доволен судьбой, воспитывает внука и пишет мне толстые письма: «Если ты не напишешь о нас, торпедистах — значит, не напишет никто». Я старался, как мог, Ларион.

18 Операция «Плес». Из первого отсека стреляющей подводной лодки

Впереди идут два горниста,

Играют отчетисто и чисто

Козьма Прутков

К стрельбам боевыми противокорабельными торпедами на флотах привыкли и проводили их либо по плану, либо по неожиданным вводным дотошных инспекторов. Отказы торпед на таких учениях — большая редкость. В этом случае проводятся повторные стрельбы и сомнений в надежности торпед не остается. Кроме того, некоторые образцы, практических противокорабельных торпед на учениях отмечают свой стремительный бег к цели специальными сигнальными ракетами. Тоже все ясно. Сергей Георгиевич Горшков всегда требовал, чтобы по флагминскому кораблю стреляли «теми торпедами, которые с ракетками». Торпедистам пришлось даже срочно устанавливать ракетный прибор на практическую торпеду САЭТ–60М, где он изначально не был предусмотрен, а комплект дефицитных ракеток для Главкома всегда лежал в сейфе флагмина в качестве НЗ.