Такова торпедная жизнь

На обратном пути заскочил к нефтяникам, погрузил барабан с кабелем и героем возвратился домой. Получив все положенные благодарности, посмотрел сверху вниз на Вадима Рыбалко: «Учись, пока я жив!» Вообще-то, я сам не ожидал от себя подобной прыти.

Совхоз — наши шефы — дал трактор с однолемешным плугом. Два прохода, и траншея готова. Через три дня инженер из Горэлектросети принял у нас кабельную трассу и, со словами: «Да будет свет!», подключил нас к трансформаторной подстанции. И стал у нас коммунизм, так как социализм был уже ранее, а теперь плюс электрификация. Заработали подъемные тельферы, перемоточный станок, стало тепло и светло. Жить стало лучше, жить стало веселее.

Летели месяцы, и служба шла. В отпуск ездили в Ленинград, к родителям. Особенно не шиковали, копили деньги на машину. Мила Ивановна умела экономить, и я ей не мешал. Так прошло еще три года. Должность начальника цеха — аж капитан-лейтенант, как у командира. Сочинил он представление на присвоение мне очередного воинского звания, отправил в Севастополь. Но благим пожеланиям не суждено было сбыться. На столе у направленна в кадрах уже лежала другая бумага, из Москвы: новый штат нашего склада, в котором моя должность уже была прописана гражданской. Минеры высшей квалификации были не нужны. И возвращается мое представление назад с предложением мне другой должности — начальника отдела технического контроля, а это всего лишь старший лейтенант. Так пошел я по второму кругу, теперь уже «борцом за качество». И выскочить из этого круга я мог в полном соответствии с законами теоретической механики и практикой прохождения службы только с помощью внешней силы. Такая внешняя сила вскоре объявилась — сокращение Вооруженных Сил на миллион двести тысяч и организация ракетных войск. В ракетные войска заметали всех. Из двенадцати офицеров склада осталось два: начальник да я. Только меня он и сумел отстоять, порекомендовав в Академию. Большое спасибо Геннадию Петровичу Рощепкину. Мир его праху.

Купил «Математический анализ». Конкурс меня не пугал. Тем более с Черного моря. Кому охота терять место под солнцем и менять море Черное и штаны белые — на море Белое и штаны черные? Не будь этого вселенского переполоха с сокращением Вооруженных Сил, все в жизни моей было бы по-иному. С тактико-бытовой точки зрения, здесь был настоящий рай. Гена Рощепкин закончил службу специалистом по кадрам в УПВ. Помог бы мне за электрификацию последнего склада найти местечко. Тихое и спокойное. Значит не судьба. Интуиция говорила: «Карабкайся в науку». Надеяться мне было не на кого. Родственников со званием выше «совслужащий» ни я, ни Мила Ивановна не имели. Правда, один полезный родственник нашелся — брат Милы. Он стоял в очереди на «Волгу», но требуемых денег не накопил. Мы кое-что скопили, родители помогли. Короче, он купил, Миле подарил, а я по доверенности так всю жизнь на этой «Волге» и проехал, намотав более шестисот тысяч километров на кардан. До Луны и обратно. Теперь только в утиль.

8. Счастливый случай

Огорошенный службой, ты все же не отчаивайся

Козьма Прутков

Ларион.

В Военно-Морской академии я появился единственным в звании самого старшего лейтенанта на собственной «Волге». По тем временам это было так же неестественно, как генерал-полковник на подножке трамвая. «Волга» тогда была большой редкостью.

— У Вас что, личная «Волга»? — спросил меня дежурный офицер по академии, приложив, на всякий случай, лапу к уху.

— Да, говорю, пришлось купить. До служебной не дорос и, надеюсь, этого не случится.

— Тогда отгони ее от центрального входа. Здесь стоят только черные.

— Да, вижу. Мой колер не тот. От пешехода до «Волги» далеко, но до черного колера еще дальше…

В группе нас было пятеро. Повышать свои минно-торпедные знания в тот год вместе со мной прорвались «оружейники» Лев Головня с Севера. Игорь Меньшиков с Балтики, «фрунзаки» Володя Минаев с Севера и Станислав Петров с Камчатки. Со Львом в училище мы были в одном классе, Игорь годом постарше. Старшим академической группы был назначен Станислав Петров.

За свое «высокое» звание и личный автомобиль я был тут же окрещен «карьеристом». Даже мой подробный рассказ об Олеге Надзинском не возымел действия. Три года так и ходил в «карьеристах».