Такова торпедная жизнь

Сборник «Анализ результатов практических стрельб, выполненных кораблями ВМФ в 1975 г» по объёму превосходил предыдущий раз в пять. Вместо двадцати листов, он составлял сто с лишком. Анализ выполнен с большим желанием, достаточно объективно, но и не без хохм. В анализе давались подробные рекомендации по степени наказания руководителей торпедных стрельб, неправильно организовавших поиск торпед, лишении премий директоров заводов и начальников цехов, если были отказы материальной части из за дефектов изготовления, наказании руководства УПВ ВМФ за принятие на вооружение недоработанных, по его мнению, образцов оружия, военных представителей на заводах, не проявивших принципиальности при приёмке оружия и т. д. «Борис Васильевич, вот Вы пишите, что за неудовлетворительную организацию торпедной стрельбы капитана 1-го ранга Сидорова, от руководства торпедными стрельбами отстранить. Придёт наш „Сборник… на флот аж почти через полгода после случившегося. Капитан 1-го ранга Сидоров за это время на другом соединении может оказаться. Это не холостой выстрел, просто цирк…“ — „Ну, а насчёт начальника торпедного отдела УПВ в Москве? — не унимался Борис Васильевич, — там их с места не выковыряешь, будет своевременно“. — „Ладно, продолжим потом“.

Сделав соответствующую правку, я сказал Борису Васильевичу: „Все эмоции я убрал. В печать отдадим потом, а пока мне нужна выборка по торпеде 53–65К. Будьте любезны, Борис Васильевич, сегодня сделайте“. На это Борис Васильевич неожиданно ответил: „Будет сделано. Указание дадено, время засекено. Сполню!“ Часа через два при рассмотрении материала по результатам стрельб торпедами 53–65К я поинтересовался о причинах перехода на народный говорок. Пока я читал, он рассказывал мне, что в молодости в 50-е годы на подводной лодке в составе его минно-торпедной боевой части была ещё и пушка. Торпедисты по совместительству были ещё и артиллеристами. И был у него в подчинении старший матрос Семелянец. Был он из крестьян с тремя классами образования, но исключительной добросовестности, как большинство крестьянских детей, приученных к труду с детства. Получил Семелянец очередное воинское звание „старшина 2-й статьи“ и новую должность — старшего комендора, и к нему в артиллерийский расчёт поступил молодой матрос из городских с девятью классами средней школы и большой „сачок“. Учил молодого матроса старшина 2-й статьи Семелянец тому, что умел и любил делать сам: чистить и смазывать пушку, проворачивать механизмы и т. д. Был он деловой — обязательно проверял выполнение задания, причём не только качество, но и временной норматив. Работа с пушкой на подводной лодке требует быстроты обслуживания. Так вот, отдавая приказание своему учёному подчинённому, старшина 2-й статьи Семелянец обязательно смотрел на часы — а иметь их в те времена было престижно — и заканчивал безапелляционно: „Указание дадено, время засекено! Сполняй!“, и вскоре все офицеры подводной лодки, а затем и всей бригады, включая штаб, отдавая приказания „нижележащим“ подчинённым, заканчивали крылатым выражением: „Указание дадено, время засекено! Сполняй!“ „Вот и вспомнил об этом сегодня“, — сказал Борис Васильевич и рассмеялся. Тогда у нас в отделе выражение не привилось. Но рассказ помнят. Когда я заканчивал чтение, Борис Васильевич снова вернулся к тем рекомендациям, которые я вычеркнул из его анализа. Но был уже не очень настойчив. Чувствовалось, что Борис Васильевич на чём-то меня хочет „уесть“, чтобы свести всё к ничьей. „Вот смотри“, — говорил он мне, — в ходе боевой подготовки основные потери даёт торпеда 53–65К. Надо снимать с должностей всех и тебя в том числе. Но мне тебя жаль, и от тебя мало, что зависит, вот я и пишу — снять начальника торпедного отдела УПВ. И немедленно». — «Борис Васильевич, вы же знаете, приняты крутые меры. Положение исправлено. Это всё вчера. Не волнуйтесь. Вы же сами в курсе дела». Вдруг совершенно неожиданно он задаёт мне вопрос: «А какой коэффициент усиления был в аппаратуре самонаведения торпеды САЭТ–50?» Я не сразу сообразил, что к чему. Торпеда давно снята с вооружения. Может быть, кто-нибудь выстрелил одну штуку? «Я не помню величину коэффициента, но мы его подсчитаем. Там защитный уровень был, мне помнится, в 1 микровольт.

На выходе было 16 вольт. Значит коэффициент усиления — 16 миллионов». «Верно, Герман». Тут я понял, Борис Васильевич впервые назвал меня не индейцем, а по имени… Значит, ничья в мою пользу.