Такси!

– Извини, – пробормотал он, протягивая мне тарелку. – Надо бы тебе хлеб с маслом предложить, но у меня все кончилось.

– Неважно. – Действительно, какая разница.

Пока я глотала суп, Джонни настроил гитару. Она вся была в ожогах от сигарет, в жирных пятнах, в клочках отлипших наклеек. В боевых шрамах – как и ее хозяин. Джонни играл «Жаль, что тебя здесь нет» из репертуара «Пинк Флойд», и песня у него звучала жалобно, тоскливо. Он не спрашивал, что случилось со мной, и я ему не говорила. Это наши с Джонни лучшие минуты – когда он не спрашивает, а я не говорю. Потом он играл «Отель "Калифорния"». И «Роксанну». А когда настал черед «Убийцы-психопата», я закрыла глаза и снова увидела бледное круглое лицо в лунном свете. Вспыхнуло-погасло. Вспыхнуло-погасло.

Я пришла к Джонни просто потому, что он живет ближе всех остальных к полицейскому участку. Или дело не только в этом? С другими уютнее, но они бы и довели меня до точки своими причитаниями. У Джонни хватает ума этого не делать. Он знает, как меня успокоить, – поет мне песни. И я знала, что вернусь. Знала, что прощу его.

– Да… – Джонни отложил гитару в сторону, – я хотел тебе кое-что показать.

– Что?

Он полез под подушку и достал оттуда потрепанный бурый конверт. Протянул мне:

– Открой.

Я подняла глаза. Джонни улыбался – редкий случай.

– Давай же. Открывай.

Клапан был не заклеен, а загнут внутрь. Я открыла конверт и запустила туда руку.

– Джонни… – Пачка денег. Десятки, двадцатки, новенькие и старые. – Сколько здесь?

Джонни, посмеиваясь, потирал руки.

– Пять сотен сорок милых фунтов ее королевского величества.

– Откуда ты их взял?

Смех смолк.

– Господи, Кэйти, с чего такая подозрительность?

– С того, что она мне свойственна. – Я убрала купюры обратно в конверт. – У тебя же нет денег.

– Был счастлив принять твой вотум доверия. – Джонни выхватил у меня конверт и запихнул его обратно под подушку. – А я-то хотел спросить, как тебе идея смотаться куда-нибудь на недельку! Хотел.

– Ох, Джонни… Извини. У меня ночь поганая. Но ты и сам должен понять, что выглядит это странно. У тебя же никогда не было денег.

Джонни потянулся к стоящей рядом банке «Бекс» и отхлебнул из нее, не сводя с меня неприязненного взгляда.

– Выиграл я их, ясно? Выиграл в покер.

– Просто взял и выиграл? Темнишь, Джонни. С каких пор ты увлекся покером? С кем ты играл?

– Не твоя забота, детка. Или веди себя нормально, или я забуду о поездке и куплю вместо этого новую гитару. – И Джонни взял свою старушку. – Куда бы ты хотела? Греция? Италия? Канары?

– Дай подумать. – Для меня такие поездки проблемны. Если ты исчезаешь на неделю-другую, а потом появляешься загорелая и искусанная москитами, люди смекают, что ты в это время не по Лондону в такси колесила… – Лучше тебе положить деньги на хранение. В банк или еще куда-нибудь. Туда, где до них никто не доберется.

– Да-да. – Джонни взял пару аккордов.

Я уносилась в мир фантазий. А может, это замечательная мысль – отправиться в путешествие с Джонни. Скинемся и вместе удерем куда-нибудь. Уберемся подальше от Лондона со всеми его психами. Уедем и никогда не вернемся.

– Спой ту песню, свою, – попросила я. – «Плакучую иву».

Джонни просьбу проигнорировал – и снова затянул «Убийцу-психопата».

11.03 утра. Я так и не заснула. Джонни все еще дрых, когда я уходила. Несколько часов я пролежала, наблюдая, как подергиваются глазные яблоки под опущенными веками, как кривится рот, как сжимаются и разжимаются пальцы. Интересно, что ему снится? Я попыталась разбудить его и предложить где-нибудь позавтракать вместе, но Джонни идею не одобрил. Я сказала, что надо чаще вылезать из дома, иначе он совсем дойдет до ручки и заработает боязнь пространства. Джонни меня послал и завалился спать снова.

На улице было сыро; маленькие улитки ползали по тротуару, оставляя на асфальте серебристые следы. Мой кеб, как обычно, стоял за ржавым белым фургоном. Забравшись внутрь, я снова ощутила запах паленого пластика. Опустив окошко, чтобы вонь хоть немного выветрилась, стала проверять мобильники. Глаза слипались и были вязкими, словно яйца всмятку.

Розовый телефон – Эми: «Деточка моя, спасибо большое за столик. В комнате он смотрится сногсшибательно. Такой красивый, такой старинный, даже стыдно ставить на него компьютер. Ты просто чудо».

Зеленый телефон – Ричард: «Привет, Китти. Позвони мне, пожалуйста. Такое чувство, будто ты меня избегаешь, и я не знаю почему. Просто позвони».

И все. Больше никаких сообщений. В том числе и от Моргуна – относительно завтрашнего дня. Интересно, это как-то связано с его поспешным бегством из кафе?

Я была не в настроении звонить Ричарду, но голос его звучал так напряженно, так дрожал… Лучше не тянуть. Он взял трубку через два гудка:

– Ричард Мидоуз слушает.

– Привет, Ричард, это я.

– А, привет. – В его голосе боролись досада и радость. – Как у тебя дела?

– Отлично. Я вовсе от тебя не прячусь, Ричард.