Такт наших сердец

Вильям приближается. У меня нет сил говорить ему «нет», поэтому я лишь качаю головой и отхожу назад, но упираюсь спиной в шкаф.

Я не решаюсь взглянуть ему в глаза. Молюсь, чтобы ливень, который хлещет на улице, ворвался в комнату и облил меня, приведя в чувства. Иначе я вот‑вот расплавлюсь.

— Ты права. Я пьян.

Его брови нахмурены, но, несмотря на слова, в его оливковом взгляде нет никакой злости. Только мольба. И я сдаюсь.

— Хорошо, — сдаюсь я, — Но ты спишь на полу.

— Серьезно? После всего, что между нами произошло?

— Да, — я пытаюсь язвить, но выходит лишь жалкая попытка сопротивления.

Я выбегаю из комнаты и залетаю в ванную, закрыв за собой дверь.

— Ты в порядке?

— Иди спать, Вильям. Можешь лечь на кровать.

Наконец я слышу удаляющиеся тяжелые шаги в коридоре.

Вздыхаю с облегчением и отрываю наконец свое трясущееся тело от деревянной двери.

Умывшись ледяной водой уже, наверно, в пятый раз, я прислоняюсь к двери и вслушиваюсь: тишина.

Я отпираю дверь настолько тихо, насколько это возможно.

Выйдя из ванной, легкими шагами ступаю в сторону своей комнаты.

Я осторожно открываю дверь и заглядываю внутрь. Увидев пустую комнату, вздыхаю с облегчением.

Может, я совсем свихнулась, и это был сон? Странный, реалистичный и такой эмоциональный сон?

Глава 21

Вильям.

Я сижу, бездумно глядя на кусочек жареного картофеля в своей руке и пытаясь вызвать у себя аппетит, и вдруг слышу знакомый голос.

— Не вкусный ужин?

Оборачиваюсь и вижу Уолтора. Он указывает взглядом на мою все еще полную тарелку.

Обычно я предпочитал бы поесть в одиночестве. Но сейчас я буду рад, если кто‑то сможет отвлечь меня от мыслей о Мики.

— Я хотел бы с тобой поговорить.

— О чем?

— О Микаэле, — говорит он, и я вдруг замечаю, что впервые не впадаю в отчаяние и ярость при упоминании ее.

— Ладно.

— Я покопался в отчетах, поспрашивал.

— Не стоило.

— Но все же, — он говорит осторожно, будто я могу взорваться от каждого слова, — В отчётах написано, что тормоза автомобиля были неисправны. Но я не верю в этом.

— Уверен, что все это было подстроено.

— Кому это было выгодно, по‑твоему? — спрашивает он.

— Кому угодно.

Хоть я и чувствую ноющую боль в груди, когда думаю о ней, но произносить ее имя стало легче.

— Скажу честно, — вздыхает он, — Не думаю, что удастся что‑либо доказать. Но, может, мы хотя бы узнаем, кто это сделал.

— Это имеет смысл, — соглашаюсь я.

Да, наказать виновного не получится. Но, если я узнаю его имя, возможно, мне станет легче.

Когда мы наконец доели вдвоем мой несчастный ужин, я попрощался с Луисом, и мы разошлись.

На улице уже стемнело, и я решаю отложить свою поездку в дом Мики до завтра.

Когда я оказываюсь в кровати, то долго не могу уснуть. Глаза устало закрываются, но мысли не утихают, не позволяя провалиться в сон.

Наконец я не выдерживаю и, вскочив, сдергиваю все белье с кровати и бросаю его в корзину для грязного белья.

На следующий день я почему‑то просыпаюсь в приподнятом настроении.

Пока еду, представляю встречу с Микой. Но что, если ее вообще не будет там? Может, она сейчас занимается своими делами?

Захожу в дом без стука и замечаю Мику, сидящую за столиком у окна.

— Давно не виделись, — кидаю я ей.

— Привет.

Как бы я она ни старалась, дрожащий голос выдает ее волнение.

— Все в порядке? — спрашиваю я.

— Да, а что?

— Ты какая то дерганая.

Я пристально смотрю на нее.

— Я всегда дерганая.

— Но сегодня как‑то слишком, — допытываю я.

— Просто день такой выдался, — отмахивается она.

— Расскажи.

— Но ты ведь пришел не за этим?

— Поговорим о той ситуации? — тихо спрашиваю я.

— Неважно, — отвечает она.

— Я не хотел тебя расстроить, — вполголоса говорю я.

— А чего ты хотел?

— Узнать тебя.

— Ты выбрал не лучший способ, — язвит она.

— Я увидел твою реакцию, — медленно говорю я.

— Издеваешься?

Она пытается освободить руку, но я только сильнее сжимаю ее, разворачивая Мику к себе лицом.

— Нет.

Ногтями свободной руки она впивается в мою ладонь, сжимающую ее плечо.

— Мне больно.

— Тогда отпусти, — простит она.

Морщась от боли, пытаюсь снять с себя футболку.

— Если ты думаешь, что так отвлекаешь меня от разговора, то ошибаешься.

— Вообще то ты меня ударила.

— Прости.

— Мика, — смотрю на нее.

— Что? — тихо спрашивает она.

— Почему ты злишься?

— Ты не можешь узнать меня, не позволяя мне узнать тебя.

Нервно закатив глаза, я взрываюсь.

— Я не хочу говорить о худшем периоде своей жизни.

Не стоило пускать ее в свою душу.

Устало вздыхаю, опустив голову. В воздухе повисло напряжение, но я чувствую, что меня сильнее и сильнее.

— Я устала. Я хочу спать.

Вижу по лицу, что Мика сердится. Ну, теперь не я один.

Мы даже не друзья. Но с первого дня нашего знакомства мы то и дело ругаемся.

Выключаю тусклый свет в комнате и снимаю джинсы. В темноте различаю Мику, снимающею с себя кофту.

— А ты всегда спишь в джинсах? — смеюсь я.

— Нет. Только когда сплю с парнями, о которых ничего не знаю.

— И как часто ты спишь с парнями? — ехидно спрашиваю я.

— Придурок.

Укутавшись в одеяло, она отворачивается. Я тяжело вздыхаю и ложусь рядом.

— Нет.

— Боже, — закатываю я глаза, — Не заставляй меня спать на кресле.