Такуан из Кото

– Ух и повеселимся! – заверещал от радости младший.

– Мои вы теперь слуги, – грозно сказал Бинь Лю и сотворил заклинание, от которого бесы-оборотни попали ему в услужение. – Ну-ка, хватайте остальных домочадцев и свяжите их!

Оборотни заскочили в купеческий дом, где трапезничали купеческая жена с дочкой и гостившей у них дочерней подругой по имени Руо Лян. Никто из людей противостоять оборотням не мог, поэтому все они мигом оказались привязаны к дубовым стульям и выставлены вдоль стены.

Бинь Лю прошёлся вдоль пленников и спросил так:

– Где монахи, что в гостях у вас были? С толстым воином и безобразной обезьяной.

– Никакая это не обезьяна! – сказала в ответ Руо Лян. – И уж точно не безобразная.

– Ага! – довольно воскликнул Брикабрей, который преисполнился важности и взирал теперь на пленников из-за трапезного стола.

– Где они, говорите! – прикрикнул Бинь Лю.

– Не скажем! – упрямо промолвила купеческая жена, что приходилась Цунь Гуану матушкой.

Выдавать своего Хацукои злобным колдунам она не собиралась.

Тут со двора донёсся деревянный стук. Кто-то стучал колотушкой по воротам, которые помощник не успел запереть.

Бинь Лю осторожно выглянул в окно и увидел стоявшую там женщину.

– Кто это? – спросил он купеческую жену.

– Это матушка Руо Лян, – получил он ответ. – Пришла забирать её к себе.

– Вот как, – сказал Бинь Лю и приказал оборотням, – ну-ка, приведите и её сюда!

– Погоди-погоди, – остановил его Брикабрей. – Если мы всех начнём хватать, то в городе подозрения пойдут. Пусть лучше девчонка выйдет к ней и скажет, что пока тут гостить продолжит.

Руо Лян обрадовалась. «Выдам колдунов матушке, и она помощь приведёт!» – подумала она. Эта же мысль заскочила в голову Бинь Лю. Он промолвил грозным голосом:

– Если ослушаешься, оборотни мои на клочки порвут и подругу твою, и еёную матушку. Поняла?

Руо Лян вытерла прокравшиеся в глаза слёзы и вышла к воротам.

– Домой пора тебе, – сказал матушка Руо Лян.

– Подружка просит меня с ней побыть, – сказала девочка дрогнувшим голосом. – Переживает, что брат уехал.

«Какая у меня дочь славная, – подумала матушка Руо Лян. – Не хочет подругу с печалью наедине оставлять».

– Хорошо, – сказала она. – Оставайся, сколько нужно будет.

Она протянула руки, чтобы обнять свою дочку, а та бросилась ей навстречу и расплакалась.

– Ну что же ты плачешь? – сказал женщина дочке. – Или тоже по Хацукои соскучилась? Или как там его звали, мальчишку?

– Такуан, – сквозь слёзы проговорила Руо Лян.

Ей захотелось прошептать матушке обо всём, что произошло в доме купца. Но Руо Лян вспомнила угрозы колдуна и сказала только:

– Всё будет хорошо, матушка. Ты уж не беспокойся.

Она ещё раз крепко прижалась к своей матери, а затем убежала обратно в дом. Матушка её вздохнула и пошла домой с тёплой мыслью о том, какая у неё добрая вышла дочь.

Колдун же в это время допрашивал родичей Цунь Гуана со всем пристрастием.

– Шкатулка волшебная где? С изумрудами?

– Какая шкатулка? – с деланным удивлением произнесла матушка Цунь Гуана.

– С какими изумрудами? – набравшись храбрости, добавила её дочь.

Выдавать подаренный Цунь Гуаном изумруд она не собиралась.

Так ничего и не смог Бинь Лю прояснить, сколько не бился. В конце концов его взяла досада. Он повелел оборотням запереть пленников, а сам уселся за стол и налил себе большую кружку пива.

– Что делать будем? – спросил его Брикабрей, который свою кружку успел уже ополовинить.

– Посмотрим, как они завтра заговорят, – хмуро ответил Бинь Лю. – Утренний ручей прозрачней вечернего болота.

Поручив бесам-оборотням ночное дежурство, колдуны улеглись в хозяйские кровати и задремали. Оборотни же расселись посреди двора и начали игру в кости. Так они увлеклись, что не заметили, как мимо них проскользнул маленький лисёнок.

Дзин прокрался внутрь купеческого двора ещё днём, пока ворота были настежь раскрыты. Теперь же он миновал оборотней, занятых игрой в кости, и направился к сараю, в котором сидели повязанные по рукам и ногам родичи Цунь Гуана. Забравшись на вершину поленницы, лисёнок разбежался и одним прыжком долетел до потолочного окна.

Матушка Цунь Гуана заметила в лунном свете хвостатую тень и сразу догадалась, кто просунул в окно свою острую мордочку.

– Дзин! – позвала она, переполнившись надежды. – Это же Хацукои моего ручной лисёнок.

Лисёнок услышал, что его посчитали ручным, и недовольно чихнул. Впрочем, обижаться он не стал. Спасти семью Цунь Гуана было для лисёнка делом большей важности, чем собственное.

Он пролез внутрь сарая и в несколько мгновений перегрыз верёвки, которыми пленники были связаны.

– Что же нам теперь делать? – спросила сестра Цунь Гуана у лисёнка.

– Зачем ты у него спрашиваешь? – упрекнула дочку за глупость матушка. – Лисы не говорят ведь.

В сильную грозу и рыба в море кричит, говорится в старой пословице. Хотя лисёнок Дзин и не мог промолвить и слова, он уже придумал, что делать. Лисёнок махнул хвостом и выскочил обратно через окно.

– Вот видишь, – сказала матушка Цунь Гуана, – только напугала ты его.