Талант и поклонники, или История Марианны Коварской, родившейся под знаком Козерога

Мы долго со смехом перечисляем, кто кому и что испортил. Хорошо, что удалось перевести этот разговор на шутки. Я не знаю, что говорить и как себя вести. В спальню он вроде бы меня не тащит — и слава богу. Тогда пришлось бы встать и уйти — а мне так приятно сидеть в кресле, в тепле, и пить. Я не хочу уходить сразу. Нужна новая тема для разговора — и я спрашиваю его о фарфоре, который стоит в столовой, в резном буфете с большими стеклами.

— О, это прекрасный фарфор. Это еще моя бабушка собирала — очень любила и всюду выискивала. Пойдемте, посмотрим.

Мы идем смотреть фарфор, потом книги в библиотеке, потом какую-то коллекцию камней, оставшуюся от деда-геолога. Хороший дом, здесь есть все — память о прошлом, покой, укорененность — все, что надо для жизни. Здесь хочется остаться и жить. Хочется, это правда. Но оставаться не следует — да и на часах давно уже за полночь. Часы у него, кстати, тоже замечательные — настоящие напольные часы, в столовой. Они бьют каждый час.

— Как же вы тут живете, не будят они вас по ночам?

— На ночь бой можно отключать. Вот тут. Хотите их завести? Как раз пора.

— А как их заводят?

— Все очень просто. Берете гирю — вот эту, да — и тянете вниз.

Я с силой тяну вниз огромную, тяжеленную гирю. Цепь скрипит. Ах, какие часы!

— Ну вот, теперь вы практически член семьи. Чужим я никогда не доверяю заводить часы.

— Какая честь!

— Ну, вы же ее достойны. Я рад, что вы завели эти часы.

Это флирт высшей категории, да. Как в романах.

— Мне очень жаль покидать ваш дом — но уже поздно…

— Конечно, я понимаю. Сейчас я позвоню, машина будет через двадцать минут. А мы пока выпьем еще кофе, если не возражаете.

Кофе мы пьем на кухне, за деревянным столом, с маленьким круглым немецким печеньем из плетеной корзинки. Сказка просто.

Он спускается меня проводить и сажает в машину. Мы прощаемся. Машина та же, шофер тот же. И когда он спрашивает меня, куда ехать, я просто отвечаю машинально: «Домой» — и он, не переспрашивая, везет меня домой. Он уже все знает, все выучил, я могу не думать об этом. Все легко, удобно и приятно.

Ах, какой дом!

И хозяин тоже ничего, очень даже ничего.

И какой длинный день, какой длинный — в конце его уже почти невозможно вспомнить о том, что было в начале.

ПРАВДА

Я спала мертвым сном — и не хотела просыпаться. Сон, это прекрасно — во сне не надо думать, не надо решать, во сне у меня не было даже переживаний — мне не снились сны. И проснувшись, я стремилась снова уснуть — и так засыпала и просыпалась, наверное, раза три — пока не поняла, что давно уже день, что солнце, весеннее солнце готово прожечь шторы — и что надо вставать и решать, как жить дальше. Вчера у меня случилось три жизни — прежняя, настоящая и — будущая, что ли? Может, и будущая. Все зависит только от того, чего я сама хочу. Но этого-то я и не знаю, и оттого — хочу спать и не просыпаться. Иван мне сегодня не позвонит — это я знаю точно. Если бы он позвонил — все было бы хоть немного проще.

Я встала и начала убираться. Потом бросила на полдороге и включила компьютер. Потом бросила и это — что толку тупо смотреть в экран, что писать, не известно никому, и мне тоже. Я сидела и вспоминала вчерашний день — и решила, что хоть что-то, хоть что-то я могу в этом вчерашнем дне изменить, разрешить, поставить «окончательный диагноз». Я могу встретиться с Людмилой, вот что. Это тяжело — но это даже проще, чем думать об Иване. Вся эта история была давно — жизнь назад, две жизни назад. Это прошлое — и надо забить гвоздь в крышку его гроба. Тем более что встречаться мне с ней все равно придется — так чем раньше, тем лучше — и лучше тогда, когда я сама решу. Чего мне ее бояться? Это она должна бояться меня.

Я позвонила ей на работу — и предложила встретиться вечером и обсудить план романа. Деловым тоном, коротко. Место я предложила сама — полукафе-полуресторан, я даже никогда там не была — выбрала его по интернету. Позвонила и заказала столик. Поехала в банк. А потом, убедившись, что на счету у меня солидная сумма, взяла часть денег и пошла по магазинам.

Выбрала себе новый костюм. Как девочка, спешащая на свидание, а на самом деле как холодная расчетливая сука — уж не становлюсь ли я и в правду сукой? — Как умная расчетливая женщина, так скажем, желающая поразить соперницу, как авантюристка, почти как воровка — переоделась прямо в примерочной и, сверкая новыми нарядами, вышла, взяла такси, поехала в салон, сделала прическу, маникюр, макияж — за все могу заплатить! — И к семи часам была уже на месте, сияющая, роскошная, грациозная, с грудой покупок, с улыбкой на устах — как будто ничто меня не гложет. Я решила играть — и играла довольно неплохо, по крайней мере до поры.