Талант и поклонники, или История Марианны Коварской, родившейся под знаком Козерога

Все немного под старину — тяжелая темная мебель, никакого хайтека — но старина настоящая, комнаты уютные, мебель удобная. Гостиная с роялем, небольшим диваном, парой кресел и легкими стульями — музыкальный центр удачно вписан в обстановку, телевизор спрятан так, чтобы не мозолил глаза. Столовая — настоящая столовая, отдельная комната! Кабинет, о котором можно только мечтать — и еще две комнаты, фактически выполняющие роль библиотеки, но с вариациями — можно работать, принимать гостей, оставить гостя переночевать… Спальня и еще какая-то комната, которую он мне не показал, коридор с большими шкафами, кухня, ванная, кладовки… На кухне и в ванной — все по последнему слову, но тоже с умом — как в какой-нибудь Италии на старых, слегка перестроенных виллах. Стол деревянный, мраморная столешница у мойки, плитка с мелкой перетертой каменной крошкой и ракушками.

Сколько все это стоит — подумать страшно. А я-то еще думала, как я теперь богата — вряд ли, написав даже десять романов, я могла бы так жить. Но здесь очень хорошо, очень — спокойно, и дышится легко.

Спальню я осматриваю через дверь — внутрь не захожу, и он не настаивает. В спальне тоже — удачное сочетание старомодности и современности. Не удержавшись, спрашиваю:

— Как все замечательно подобрано! Вы сами ее обставляли?

— Ну, на самом деле я нашел хорошего дизайнера. Но контролировал все сам, разумеется. Понимаете, мы же здесь жили. Я здесь вырос и хотел сохранить дух этих комнат — дух прежний. Просто места стало больше, и мебель в некоторых случаях пришлось заменить. Жаль, что моим родителям наслаждаться всем этим уже не пришлось — отец давно умер, а мама застала эту переделку — но, к несчастью, недолго.

Значит, комната, которую он мне не показал — это комната матери. Пока я думаю, как выразить свои соболезнования, он меняет тему:

— Ну что, мы будем пить кальвадос?

— Будем.

Мы пьем темное, из темной бутылки и темных рюмок — и огонь, как и полагается, разливается по моему телу.

— Я хотел задать вам вопрос, — говорит он. — Личный. Вот потому отчасти я и не хотел, чтобы вы у нас работали — тогда я мог бы просто затребовать в отделе кадров ваше личное дело, но я хочу спросить у вас. Я не стал наводить о вас справки специально — так интереснее.

— А вы могли бы навести справки?

— Разумеется. Так можно — личный вопрос?

— Можно.

— Вы замужем?

— Нет.

— Но у вас обручальное кольцо.

— Я в разводе.

— И продолжаете носить кольцо…

— На самом деле официально мы еще не разведены. Но дело не в этом. Просто все это произошло не так давно, а я привыкла к этому кольцу, я пять лет его носила, и мне даже не пришло в голову его снять, правда.

— Официально не разведены…

— Я свободная женщина, если вы это хотели спросить. И без детей.

— Это я понял.

— То есть по мне видно, что у меня нет детей? Да, наверное, видно. А у вас есть дети?

Не спрашивать же его в самом деле, женат ли он.

— Дочь от первого брака. Уже взрослая.

Повисает несколько неловкая пауза.

— Я тоже в разводе, как и вы. Только уже давно.

— А сколько вам лет?

Очень хотела спросить, потому что непонятно. Он же не барышня, его можно спрашивать об этом — по идее.

— Сорок шесть. Очень стар, да?

— Да нет, вы молодо выглядите.

— Значит, точно стар! Ну что поделаешь.

— Вы совершенно не стары — и вы сами это знаете. Это кокетство.

— Знаю. Но не совсем кокетство — вы же спросили, значит, была причина.

Я прикусила губу — все-таки этот вопрос был хамством с моей стороны. Он действительно не стар, полон сил и прочее — но мне он в отцы годится, буквально. Собственно, мой отец был бы старше — но он умер раньше, и вот таким именно я его и помню, в этом возрасте. Он старше меня почти на двадцать лет. Это серьезно.

— Вы мне очень нравитесь, — говорит он, наливая себе и мне следующую порцию густой темной жидкости. — Очень. Вы прелестны. Вы очаровательны. Мне очень хотелось бы ухаживать за вами, как ухаживают за вами наверняка многие молодые мужчины. Две вещи меня смущают — наши с вами деловые отношения и то, что в ваших глазах я могу выглядеть стариком.

— Но вы, по-моему, уже за мной ухаживаете.

Лобовой ход, конечно — но я правда не знаю, что еще сказать.

— Стараюсь!

Он смеется.

— Вам нужно подтверждение того, что вы не выглядите стариком, или вам нужно мое согласие?

— Да нет — еще раз просить подтверждения значило бы уже унижаться. А просить согласия… Согласия не просят — я просто не буду оставлять попыток, хорошо?

— Как вам будет угодно.

— То есть это означает — «нет»?

— Не знаю. Я не готова к этому разговору. Я вижу вас третий раз в жизни.

— Четвертый. Первый был, когда мы так замечательно с вами скатились по ступенькам. Вы мне очень понравились, сразу.

— Когда лежала вниз головой?

— Именно. Первый взгляд имеет большое значение. Боюсь только, что вы смотрели тогда на меня с иными чувствами.

— Ну, вы тоже были не очень-то вежливы — вы были само негодование!

— Но вы же испортили мой лучший костюм!