Талант марионетки

В другой раз они дурачились на сцене с Венсаном, игравшим Ромео. Юноша был трогательно в нее влюблен и каждый день дарил букет полевых цветов, сорванных где-нибудь по дороге. Каждый вечер они вяли, но это его не расстраивало, и он вновь тащил ей тонкие надломленные стебельки. Когда она уезжала, он сжал ее в объятиях так сильно, что ребра едва не треснули, и никак не мог отпустить; они все стояли на пороге театра, а Венсан никак не решался ее поцеловать, хоть и страстно этого хотел. Целовал ее другой, но почему-то воспоминаний о его губах у нее не осталось.

И самое сладкое воспоминание – ее первая крупная роль. Она была Джульеттой, наивной и решительной, стояла в белом длинном платье на балконе и мечтала вслух о своем возлюбленном. Зал смотрел только на нее, и звон аплодисментов на поклонах грозил обвалить потолок. Сколько там было зрителей? Сотня или чуть меньше? Разве можно сравнить тот маленький зал с Театром Семи Муз? Одни только друзья и знакомые семьи Дигэ составляли не менее половины зрителей, но как искренне все они радовались успеху Жюли! Ее встречали с цветами на выходе, а потом отец повел ее в самый дорогой ресторан Буржа, отметить успех. Стоит ли мечтать о таком в Париже?

– Да ладно, – бросила Николь. – Все везде одинаково, ты просто еще не привыкла!

Как странно это было слышать от такой молодой девушки! Николь была младше Жюли на пару лет, а выглядела и вовсе сущим ребенком с ее белокурыми локонами и пухлыми розовыми губками. Лишь ее взгляд, когда она смотрела на подруг, был уверенным и даже чуть насмешливым.

– А ты помнишь Клоди Синьяк? Она тоже все время жаловалась, как ей, дескать, тяжело… А ведь в ведущие актрисы выбилась, – вдруг вспомнила Сесиль. – Играла шикарно, все ее обожали, и все равно иногда вечерами она плакала, прямо как Жюли сейчас.

– Я не плачу! Что за Клоди? Я ничего не слышала о ней.

Обе девушки недоверчиво посмотрели на нее.

– Она очень быстро продвинулась в театре, делила гримерную с Аделин, и в этом сезоне должна была играть Корделию и фру Линне, но она, – Сесиль поперхнулась и в несколько поспешных глотков допила вино, – она решила уйти.

– И где она теперь? – Жюли подложила руки под шею и поудобнее прислонилась к дивану.

– О, она нас покинула, так печально, – проговорила Николь и качнула свой хорошенькой белокурой головкой. В голосе ее не было ни следа сожаления.

– Представляешь, после самого последнего спектакля у нее перепутались ленты на шнуровке, – перебила Сесиль. – Это было ужасно сложное платье. Клоди сама настояла: раз уж это ее последний выход, пусть на ней будет что-нибудь особенное, – девушка хихикнула. – Она перед спектаклем постоянно на примерке торчала, хотела, чтобы все было идеально. – Николь фыркнула, а Сесиль продолжила: – Они с Жаннет там такого понапридумывали, что наряд вызвал настоящий фурор! Столько лент и завязок, что она, должно быть, полчаса тратила, чтобы его надеть! Клоди после поклонов ушла переодеваться, но не справилась со всеми веревками и тесемочками. Ее только на следующее утро нашли удушенной в своем же платье!

Жюли сглотнула:

– То есть…

Николь раздраженно махнула рукой:

– А платье красивое было. – Она разлила остатки вина из бутылки и подняла стакан в шутливом тосте: – Давайте лучше выпьем за Сесиль! У нее новая роль, новая помада и новый ухажер!

– Тссс! – Глаза Сесиль округлились, но она не сдержала смеха.

– Кто же это? – поинтересовалась Жюли.

– О-о-о… – Николь выразительно изогнула бровь.

– Нет-нет, пока я этого не могу сказать! Жюли, – Сесиль быстро перевела тему: – А у тебя уже здесь нашелся хахаль?

Жюли отрицательно покачала головой. Все девочки вокруг нее постоянно бегали на свидания, успевая вместить их между репетициями, примерками и спектаклями, некоторые крутили романы сразу с несколькими и непрестанно этим хвастались. Ее же единственный намек на жениха остался в далеком Бурже.

– У меня был приятель в Бурже, еще со школьных лет, – поведала она не особенно охотно. – И наши родители хотели, чтобы мы поженились… Мы даже собирались. А потом я уехала в Париж.

– Как его звали?

– Патрик, а я называла его Пати.

– И он был твоим первым мужчиной? – Сесиль пододвинулась к ней поближе, заговорщически понижая голос.

Жюли кивнула в знак согласия. Как странно, в Бурже она никогда не стала бы о таком говорить, но нравы Парижа до сих пор удивляли ее. Здесь считалось в порядке вещей не только менять партнеров, как перчатки, но и заявлять об этом во всеуслышание. Марианна ван дер Меер совершенно не стеснялась того, какую выгодную партию себе нашла, Аделин недавно рассталась со своим женихом, с которым жила вне брака, да и сама Николь не отличалась постоянством и не раз жаловалась, что очередной мужчина просто воспользовался ею.

– Мне пора бежать, скоро закончится спектакль! – воскликнула Сесиль и вскочила с насиженного места. Она еще пару минут вертелась у зеркала под ехидные комментарии Николь. Тюбик темно-красной помады проворно рисовал чувственные губы, а запах духов, которые Сесиль вылила на себя, чувствовался даже в коридоре.