Талант марионетки

Марго проглотила горькие слова, готовые сорваться с губ. Она снова опустилась в кресло и поставила пустой бокал на пол.

– Не стоит переживать – это жизнь. В конце концов, у тебя пока остаются «Дама с камелиями» и «Дикие утки»…

Пока остаются. Пока.

– …Ты и сама знаешь, что это твой закат. – Рене говорил мягко и тихо, и она скорее угадывала слова, нежели слышала их. – Блестящий, пламенеющий – но все же закат. Ты знала, что однажды это произойдет.

Он взглянул Марго прямо в глаза, и та кивнула – да, всегда знала. Но не думала, что это случится так скоро. Она повернулась к двери, чувствуя, как земля уходит из-под ног. В этом театре был смысл ее существования…

– Я позабочусь о том, чтобы ты всегда смогла приходить сюда в любое время, – молвил Тиссеран, – хоть живи здесь. Кроме того, у меня есть на тебя и другие планы.

* * *

В напряженной тишине на сцене шел первый акт «Короля Лира». Жером Дежарден сидел, сцепив руки, и с лихорадочным блеском в глазах наблюдал за игрой из третьего ряда. Время от времени режиссер исподтишка бросал косые взгляды на Тиссерана и пытался угадать его реакцию, но по точеному профилю директора ничего нельзя было прочитать. Тот сидел, небрежно положив ногу на ногу, и только постукивал пальцами по набалдашнику трости.

В зале царила тишина: немногочисленные зрители притихли, и лишь со сцены доносились голоса актеров да звуки их шагов. Такой магический эффект был под силу только Рене Тиссерану, и именно для него Дежарден проводил сегодняшний прогон. Даже на генеральной репетиции ни актеры, ни режиссер не выкладывались до такой степени.

До премьеры оставалась всего неделя, и каждая мелочь свидетельствовала о растущем напряжении. Из мастерской доставили еще не все декорации, и колонны из «Цезаря и Клеопатры», закрывающие брешь справа, подчеркивали эксцентричность оформления сцены. Вместо ожидаемых стен королевского замка фоном для спектакля служил причудливый зал. Он явился прямиком из будущего: за спинами актеров взмывали ввысь угловатые металлические конструкции, а сквозь круглое окно виднелся парящий в небе дирижабль. Единственным же предметом мебели был металлический стул с высокой треугольной спинкой, на котором, как на троне, восседал Лир. Он обмахивался шляпой, кидая на придворных и гостей сердитые взгляды. Костюмы тоже были сшиты по последней моде: пиджаки и брюки мужчин соперничали с современными платьями дам.

Марианна ван дер Меер красовалась в роскошном комплекте из опалов, оправленных в золото. Жером скривился, когда появилась Корделия: так неуместно смотрелись эти украшения на фоне неброского наряда младшей дочери короля. Возможно, на каком-нибудь приеме Марианна выглядела бы эффектно, но ведь Корделия должна быть воплощенной скромностью. Впрочем, говорить об этом актрисе, похоже, бессмысленно. Глупая девица. Хорошо, что в целом спектакль шел как по маслу: не прошли даром многочисленные репетиции и все те нагоняи, которые актеры получали от режиссера. Марк Вернер, несомненно, был в ударе, и Жером ощутил прилив гордости, как будто это он сам стоял на сцене, полностью перевоплотившись в Лира.

…Ступай от нас без ласкового слова

И без благословения отцова.

Пойдемте, герцог.

Большая часть актеров торжественно проследовала за кулисы, подчеркнуто подобострастно кланяясь королю, а Себастьен тронул за локоть будущую супругу Корделию.

С сестрами простись.

Марианна смотрела на короля, стоя в профиль к зрителю, и молчала, нервно перебирая ожерелье на своей шее. Как неестественно, как затянуто! Если бы не Тиссеран, он заставил бы ее пройти эту сцену сначала. Для чего такая пауза? Какого эффекта она хочет этим добиться? С ужасом Дежарден понял, что пауза не намеренная: эта дурочка просто забыла текст. «Отцовские сокровища, в слезах иду от вас», – хотелось закричать ему, но это все равно бы не помогло. Режиссер скосил глаза на директора. Тот, как будто забавляясь, приподнял одну бровь и следил за кусающей губы Марианной, по лицу которой медленно разливалась краска. Тишину можно было резать ножом.

Потом стукнула, коснувшись пола, трость. Тиссеран встал и сделал несколько неторопливых шагов к сцене по проходу. Остановившись между креслами первого ряда, он прочистил горло. Марианна, уже совершенно пунцовая, повернула к нему лицо. Дежарден вскочил.

– Мадемуазель Ван дер Меер, думаю, вы сегодня не в форме, и вам лучше покинуть репетицию, – сухо сказал он.

Марианна раскрыла рот, как будто задохнувшись от возмущения.

– Я в отличной форме! – резко выпалила она, бросив храбрый взгляд сначала на директора, потом на Дежардена. – Это все остальные тут, похоже, не в форме! – Она вызывающе смотрела на него.

– Сейчас вам лучше уйти, – стараясь сохранять самообладание, с нажимом ответил он. – Обсудим эту ситуацию позже.