Талантливый мистер Рипли

Позднее он показал Мардж весь дом. О полке с книгами в кожаных переплетах в комнате рядом со спальней сказал, что они уже стояли здесь, когда он снял дом, хотя на самом деле это были его собственные книги, купленные в Риме, Палермо и Венеции. Он вспомнил, что с десяток из них было у него еще в Риме, и сопровождавший Роверини молодой полицейский низко наклонялся над ними, изучая названия. Но он не посчитал это серьезной причиной для беспокойства, даже если к нему еще раз придет тот же самый полицейский. Том показал Мардж парадный вход — широкую каменную лестницу. Было время отлива, и из воды выступили четыре ступеньки, две нижние покрыты толстым слоем влажных водорослей. Они были из разновидности скользких, с длинными стеблями и свисали по углам лестницы, точно грязные темно-зеленые волосы. Тому ступени казались омерзительными, а Мардж нашла их очень романтичными. У Тома появилось желание столкнуть ее туда.

— А мы можем сегодня ночью взять гондолу и вернуться этим путем? — спросила она.

— Конечно.

Разумеется, сегодня они собирались поужинать в ресторане. Том страшился перспективы долгого итальянского вечера вдвоем, ведь ужинать они будут не раньше десяти, а потом она, вероятно, захочет посидеть в кафе на Пьяцца Сан-Марко до двух часов ночи.

Том поднял глаза к подернутому дымкой бессолнечному венецианскому небу, проследил за чайкой, скользнувшей вниз и усевшейся на ступени чьего-то парадного входа по ту сторону канала. Он прикидывал, кому бы из его новых венецианских друзей позвонить и попросить разрешения привести Мардж часиков в пять на коктейль. Все они, конечно, будут очень рады познакомиться с ней. Его выбор пал на англичанина Питера Смит-Кингсли. У Питера турецкий ковер, рояль и полно всяких напитков в баре. Том предпочел Питера остальным еще и потому, что тот любил, чтобы гости у него засиживались. Там можно будет провести время до самого ужина.

Глава 24

В семь часов вечера Том из дома Питера Смит-Кингсли позвонил мистеру Гринлифу. Его голос прозвучал гораздо доброжелательнее, чем ожидалось. Отец Дикки с обезоруживающей доверчивостью впитывал те крохи сведений, которые Том мог сообщить о сыне. В соседней комнате, помимо Мардж, находились Питер, а также двое симпатичных братцев Франчетти из Триеста, с которыми Том недавно познакомился. Все они конечно же слышали каждое слово, поэтому Том провел этот разговор гораздо лучше, чем если бы был совершенно один, без слушателей.

— Я рассказал Мардж все, что мне известно, — сказал он. — Поэтому она всегда сможет дополнить, если я что-либо опустил. Как жаль, что не могу дать полиции никаких по-настоящему ценных сведений, которые могли бы помочь расследованию.

— Ох уж эта мне полиция, — резко произнес мистер Гринлиф. — Я уже начинаю думать, что Ричарда нет в живых. По каким-то причинам в итальянской полиции склонны считать именно так. Они действуют как дилетанты, словно какие-то пожилые дамочки, вообразившие себя сыщиками.

Том был поражен невозмутимостью, с которой Гринлиф воспринял предположение о смерти Дикки.

— А вы сами-то, мистер Гринлиф, как думаете? Мог ли Дикки покончить с собой? — тихо спросил Том.

Мистер Гринлиф вздохнул:

— Не знаю… Пожалуй, это могло случиться. Я всегда отдавал себе отчет, насколько мой сын неуравновешенная личность.

— Боюсь, вынужден согласиться с вами, — произнес Том. — А не хотели бы вы поговорить с Мардж? Она здесь, в соседней комнате.

— Нет-нет, спасибо. Когда она намерена вернуться в Рим?

— Кажется, говорила, что уедет завтра. Если вы сами, мистер Гринлиф, надумаете приехать в Венецию, чтобы немного отдохнуть, я буду очень рад, ежели вы остановитесь в моем доме.

Но мистер Гринлиф отклонил приглашение. Том вдруг почувствовал, что во время разговора он чересчур уж углубился в прошлое, а этого делать не следовало. Он все время как бы сам накликал на себя беду. Мистер Гринлиф поблагодарил за звонок и церемонно пожелал спокойной ночи.

Том вернулся в соседнюю комнату к остальным.

— Никаких новостей из Рима, — удрученно сообщил он присутствующим.

— Да? — Питер был разочарован.

— Вот деньги за разговор, Питер, — сказал Том, выкладывая двенадцать сотен лир на крышку рояля. — Большое спасибо.

— Вот что я думаю, — начал Пьетро Франчетти на очень хорошем английском. — Дикки Гринлиф мог заплатить какому-нибудь неаполитанскому рыбаку или римскому торговцу сигаретами, чтобы обменяться с ним паспортами и начать ту самую уединенную, тихую жизнь, к которой всегда стремился. Возможно, у обладателя паспорта Дикки талант подделывателя банковских чеков оказался не столь выдающимся, как тому казалось, и, когда возникли подозрения, он срочно исчез. Полиции следует искать человека, который не сможет предъявить подлинного удостоверения личности, и выяснить, кто он на самом деле, а уж после этого приступить к розыску человека с этим именем. Это и будет Дикки Гринлиф!

Все засмеялись, и Том громче всех.

— Единственное, что не срабатывает в этой версии, — так это факт, что слишком уж многие видели Дикки в январе, в феврале и…