Талейран

Я открыт для любых интерпретаций и поруганий толпы. Думают, что я аморален подобно Макиавелли. А я всего лишь бесстрастный человек, презирающий людей. Я не дал ни одного неверного совета правительству или монарху, но не искал и похвалы. После кораблекрушения нужны штурманы, которые могли бы спасти потерпевших катастрофу. Я сохраняю присутствие духа и веду их в какой-нибудь порт, не важно какой, главное — чтобы он предоставил убежище[528].

После этого Ламартин, сославшись на негативное мнение Шатобриана, как-то поинтересовался, считает ли князь себя честным человеком. На это Талейран невозмутимо ответил:

Для государственного деятеля имеется несколько возможностей проявлять честность; моя — не обязательно такая же, как ваша, я это вижу, но когда-нибудь вы будете уважать меня больше, сейчас. Мои так называемые преступления — выдумки дураков. Разве способному человеку нужны преступления? Это ресурс идиотов в политике. Преступление, как морской прилив, — оно вернется и потопит. У меня были слабости, которые некоторые называли пороками; но преступления? На кой черт они мне! [529]

Отпуск по состоянию здоровья

Несмотря ни на что, своими достижениями в Лондоне Талейран гордился. Он писал в Париж одной из своих старых знакомых:

Это первый международный договор короля, нужный Франции, поскольку он обеспечивает безопасность ее границ, и Бельгии, так как он предоставляет ей независимость[530].

Однако на практике все обстояло совсем не так радужно. Несмотря на решения Лондонской конференции, голландцы вдруг решили вновь подчинить себе отторгнутые провинции, и их армия под командованием принца Оранского двинулась против бельгийцев. Положение последних быстро стало критическим, ибо их вооруженные силы находились в совершенном расстройстве. И тогда из сторонников невмешательства Талейран превратился в активного поборника применения оружия. Нашлось и идейное обоснование: «Невмешательство — это метафизическое и политическое слово, означающее почти то же самое, что и интервенция»[531].

В результате 10 августа 1831 года французские войска (50 тысяч человек) вступили в Бельгию и заняли Брюссель. После этого генерал Белльяр от имени Лондонской конференции заявил голландскому королю, что дальнейшие его враждебные действия против Бельгии будут считаться вызовом всей Европе. Военные действия тут же прекратились, и 19 августа 1831 года все голландские войска были выведены из Бельгии, и только крепость города Антверпена оставалась в их власти. Между Бельгией и Голландией было заключено перемирие. Вслед за этим оставила Бельгию и французская армия.

Когда эпопея с Бельгией завершилась, Талейран почувствовал себя страшно уставшим и совсем больным. К тому же он плохо переносил сырую лондонскую погоду. Проще говоря, князь вдруг ощутил себя очень старым. Ему и в самом деле было уже 77 лет, а это немало даже при нынешнем уровне медицинского обслуживания. Многие из тех, кого Талейран хорошо знал, уже отошли в мир иной. В 1820 году умер Фуше, в 1821 году — Наполеон и Коленкур, в 1824 году — Камбасерес, в 1829 году — Баррас. В 1817 году умерла Жермена де Сталь, в 1821 году — герцогиня Курляндская (мать Доротеи), в 1830 году — мадам де Жанлис. В 1825 году не стало императора Александра I, а ведь он тоже был намного моложе Талейрана.

Короче говоря, «старине Талли» нужен был продолжительный отпуск, и он взял его 20 июня 1832 года.

Через два дня он уже был в Париже, а оттуда направился в свой замок Валансэ и на минеральные воды в Бурбон-Ларшамбо. Естественно, с ним находились Доротея и юная Полина.

Лишь 1 октября 1832 года Талейран вновь приехал в Париж, а 14 октября он уже вновь находился в Лондоне, посреди бесконечных забот и проблем.

Завершение международного конфликта