Талейран

После разговора с маршалом Неем Наполеон начал понимать свое истинное положение: дело было совсем плохо, и ему необходимо было вступать в переговоры. Казалось, он остановился на том, чтобы собрать остатки своих сил, по возможности увеличить их, не проводя больше никаких боевых операций, и, базируясь на этом, начать переговоры. В тот же день он приехал осмотреть позиции корпуса Мармона. В это время из Парижа вернулись офицеры, остававшиеся там для сдачи застав союзникам. Это были Дени де Дамремон и Шарль Николя Фавье. Они доложили о проявлениях радости и восторга, которыми были встречены вражеские войска при вступлении в столицу, а также о заявлении русского императора Александра о его нежелании вести переговоры. Такой рассказ глубоко огорчил Наполеона и вынудил его вернуться назад в Фонтенбло. Больше Мармон его не видел, а вскоре он получил из Парижа известие о его низложении.

В сложившихся обстоятельствах маршалу ничего не оставалось, как сохранять перемирие и вступать в переговоры с союзниками. Это было мучительно, но необходимо. Можно себе представить, что творилось в душе отважного Мармона, героя сражений при Цнайме и Саламанке. Перед тем как окончательно принять решение, он захотел выслушать мнения своих генералов. Все генералы, находившиеся под его командованием, собрались у него, и он передал им последние новости из Парижа. Мнение было единогласным: было решено признать временное правительство и присоединиться к нему во имя спасения Франции.

Наполеон все это время оставался в Фонтенбло. 4 апреля 1814 года к нему явились маршалы Ней, Удино, Лефевр, Макдональд и Монсей. Там же уже находились Бертье и Коленкур. Наполеон начал излагать им свои планы, но ответом ему стало лишь их гробовое молчание.

— Что же вы хотите, господа?! — воскликнул император.

— Отречения! — ответили от имени всех присутствовавших Ней и Удино.

Наполеон не стал спорить и быстро набросал проект акта отречения в пользу своего трехлетнего сына при регентстве императрицы Марии Луизы. Очевидно, он уже продумывал эту возможность.

Наполеон написал:

Так как союзные державы провозгласили, что император Наполеон есть единственное препятствие к восстановлению мира в Европе, то император Наполеон, верный своей присяге, объявляет, что он готов уйти с престола, покинув Францию и даже положив жизнь ради блага отечества — блага, неразрывно связанного с правами его сына, правами регентства императрицы и законами империи[422].

Коленкур, Ней и Макдональд тут же отправились с этим документом в Париж.

На следующий день Наполеон сказал маршалу Лефевру:

— Я гибну от предательства. Талейран — разбойник: он предал религию, Людовика XVI, Учредительное собрание, Директорию. Почему я его не расстрелял?

Отречение императора коренным образом изменило положение дел. Теперь маршал Мармон счел свою миссию выполненной и решил прекратить жертвовать собой. Он передал командование корпусом генералу Суаму и тоже отправился в Париж.

Приехав в Париж, Мармон присоединился к делегации, которая вела переговоры с императором Александром, отстаивая права сына Наполеона и идею регентства. Дискуссия была долгой и очень оживленной. Император Александр закончил ее, объявив, что не может один решать такой важный вопрос и что он должен посоветоваться со своими союзниками.

Утром 5 апреля все собрались в доме маршала Нея, чтобы дожидаться окончательного ответа Александра. В это время из Эссона примчался полковник Фавье и объявил Мармону, что через некоторое время после его отъезда прибыло несколько императорских адъютантов с целью найти его и срочно доставить к Наполеону в Фонтенбло. Так как Мармона на месте не было, в Генеральный штаб было предложено явиться командовавшему вместо него генералу Суаму. Испугавшись этого предписания, генерал, решив обезопасить себя, не нашел ничего лучше, чем поднять войска и двинуться в сторону расположения противника. Полковник Фавье умолял генерала дождаться возвращения Мармона или его указаний, за которыми он, собственно, и приехал. Мармон тут же отправил в Эссон своего первого адъютанта Дамремона и уже собирался ехать сам, как офицер, присланный императором Александром, доложил, что весь 6-й корпус в этот самый момент уже прибыл в Версаль.

Таким образом войска Мармона оказались выставленными на милость союзников.