Талер чернокнижника

Ага, сейчас! Напишу про нашу маленькую ссору, про беременность Елизаветы… Тогда я точно стану подозреваемым под первым номером. Версия сама напрашивается: не хотел жениться и тем более – иметь детей, а потому отвез свою ненаглядную подальше от города, грохнул ее и где-нибудь закопал.

Такие случаи были, по телеку показывали. Так что меня вполне могут посадить под замок, как подозреваемого, и мурыжить до тех пор, пока Лизавета не найдется.

Ну, а ежели она исчезла с концами (не дай Бог!), тогда можно только предполагать, сколько месяцев мне придется просидеть в СИЗО. Подобные истории не в новинку – когда безвинного человека отправляли в зону и даже подводили под «вышку». Сейчас дают пожизненное, но такое «послабление» мало кого вдохновляет…

Я сел и написал сочинение на заданную тему – как мог правдиво и со всеми деталями, которые могли интересовать следствие. В конце я указал телефон и фамилию таксиста, который приезжал на вызов, и едва удержался, чтобы не изложить версию похищения Лизаветы, придуманную Лехой.

Но здравомыслие переселило спонтанный порыв, и я не стал фантазировать – все-таки, бумага была официальной. В конце концов, от меня требовались только факты. А там пусть разбираются. Спецам дилетантские рассуждения ни к чему.

– Вот… – Я пододвинул к Ляхову исписанные листки. – Здесь все, что мне известно.

– Хорошо. Спасибо…

Майор внимательно прочитал мой опус, делая пометки огрызком карандаша, который он достал из кармана.

– А что думаете вы по поводу исчезновения Елизаветы? – вдруг спросил он, глядя на меня исподлобья.

Тоже мне, лейтенант Коломбо… Хочет сыграть на доверии и выудить из моего ответа несколько фактиков, способных вывести меня на чистую воду. Во-первых, я не преступник (в этом вопросе мне очень хотелось полной уверенности, но она вдруг куда-то испарилась), а во-вторых, не совсем дурак.

Чем больше перед ментами рассыпаешься в словесах, тем глубже садишься на крюк. Это аксиома. Ее нужно знать всем, кто ступил на скользкую тропу порока и противозаконных деяний.

– Ума не приложу… – Я огорченно нахмурился. – Непонятно…

– И все-таки? – настаивал опер. – Может, в ваших размышлениях есть рациональное зерно.

– Если я в чем-то и разбираюсь, то это только нумизматика, – ответил я, стараясь выглядеть совершенно искренним. – Даже та специальность, которую я получил по окончании института, для меня темный лес.

– Да ну? А как же вы осваивали науки, как сдавали экзамены?

– Сам не знаю. В основном выезжал на шпаргалках. И потом среди моих институтских преподавателей было несколько коллекционеров монет…

– Вы их подкупали, – с осуждением сказал мент.

– Знаете, чем отличается человек вашей профессии от обычного смертного?

– Нет. Просветите.

– Тем, что вы везде и во всем видите криминал. Даже глядя на чужого ребенка, который слывет в детском садике драчуном, вы предполагаете в нем потенциального преступника и гадаете, что он может совершить через десять-двадцать лет.

– Эк вы, батенька, загнули. Все, что вами сказано – неправда.

– Будем считать это моим личным мнением. А что касается преподавателей, то я просто с ними сдружился на ниве нумизматики. И они прощали мне почти все мои прегрешения перед учебным процессом. Ко всему прочему, на старших курсах я мог преспокойно прийти на кафедру с бутылкой, и меня принимали как равного.

– А разве бутылка это не взятка?

– Теперь уже вы загнули. Накрытый стол был взяткой при советской власти. Тогда если и совали в карман стольник или немного больше, то только в особых случаях. А сейчас бутылка всего лишь знак уважения и дружеских отношений.

– Да, ловко вы умеете подводить теоретическую базу под все, что угодно…

– Кто на что учился… – ответил я скромно, опуская глаза с ханжеским смирением.

Майор скривился, будто съел что-то кислое. Наверное, ему хотелось сказать что-то резкое, но он вовремя вспомнил, что не я у него в «гостях», а он сидит за моим столом.

– Ну что же, не буду вас больше задерживать… – Взгляд опера остановился на часах, и он нахмурился. – Мне давно пора… Еще раз спасибо за кофе.

Мы расстались несколько натянуто. Я чувствовал, что Ляхов по-прежнему мне не верит. И относится к моей персоне совсем не доброжелательно, хотя и пытается скрывать. Это меня здорово встревожило.

Уже на пороге я вдруг вспомнил о лозоходце. Сказать о нем Ляхову или не нужно? Но тут мне пришла в голову дикая мысль, что старик – замаскированный сотрудник наружного наблюдения.

А что, вполне возможно. Серый незаметный мыш мотался за мной по городу, а ряженый «астролог»-лозоходец тем временем поджидал в подъезде. И то верно – куда я пойду, как не домой? Что касается его рваных шмоток, то это просто первоклассный камуфляж. Кто обратит внимание на какого-то бомжа, пусть и одетого столь вызывающе?

Мало ли у нас ходит по улицам разных придурков…

Нет, ничего я оперу говорить не буду. Пусть думает, что я совсем тупой и ничего не соображаю в сыскном деле. Так проще будет, если понадобится, обрубить «хвост».