Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии.

Хотя ЦРУ и не платило за оружие и снаряжение для талибов из своего бюджета, a Unocal не оказывала талибам военной помощи, США поддерживали Талибан через своих традиционных союзников — Пакистан и Саудовскую Аравию, соглашаясь с тем, что они дают оружие и деньги талибам. «США не возражали против поддержки Талибана из-за наших связей с Пакистаном и саудовским правительством, которые были за него. Но мы так больше не делаем и сказали им категорически, что нам нужно мирное соглашение», — говорил мне в 1998 году высокопоставленный американский дипломат, работавший в Афганистане.[270]

Вашингтон не вел тайную политику — он не вел никакой. Тайная политика подразумевает планирование, финансирование и принятие решений, но ничего подобного в отношении Афганистана в вашингтонских верхах не происходило.

Углубляющийся экономический и политический кризис в Пакистане также был одной из причин того, что отношение Вашингтона к талибам в конце 1997 года изменилось. Американские официальные лица стали вслух опасаться того, что наркотики, терроризм и угроза исламского фундаментализма, исходящая от талибов, сломают их старого и слабеющего союзника — Пакистан. США предостерегали Пакистан от растущей опасности, но приходили в отчаяние, видя отказ ISI надавить на талибов и заставить их смягчить свою политику и свое отношение к женщинам.

Первое публичное выражение перемена позиции США получила во время визита госсекретаря Мадлен Олбрайт в Исламабад в ноябре 1997 года. На пороге пакистанского МИДа она назвала Талибан «недостойным» за его политику в отношении женщин. Внутри здания она предостерегла Пакистан, что он может оказаться в одиночестве в Центральной Азии, что, в свою очередь, ослабит рычаги США в регионе. Но режим Шарифа продолжал противоречить сам себе, желая стать проводником для энергоносителей из Средней Азии, желая мира в Афганистане, но пытаясь добиться его через победу Талибана. Пакистан не мог одновременно получить победу талибов, доступ в Среднюю Азию, дружбу с Ираном и конец бин-ладеновского терроризма. Это была обреченная на поражение, внутренне противоречивая и полная самообмана политика, в которой Пакистан даже не мог признаться.

Сдвиг в политике США произошел также из-за перемен в Вашингтоне. В начале жесткий и невезучий Уоррен Кристофер уступил пост госсекретаря Мадлен Олбрайт. Ее собственное детство, проведенное в Центральной Европе, было залогом того, что права человека займут почетное место в ее деятельности. Новая команда американских дипломатов стала работать на афганском направлении как в Вашингтоне, так и в Исламабаде. Новый помощник госсекретаря по южноазиатским делам, Карл Индерфурт, работал в Афганистане журналистом и был намного ближе к Олбрайт, чем Рейфел — к Кристоферу.

После того как Олбрайт приватно покритиковала Пакистан и публично — Талибан, Билл Ричардсон, представитель США в ООН, побывал в апреле 1998 года с визитом в Исламабаде и Кабуле. Но поскольку Пакистан не оказал реального давления на талибов, а лишь посоветовал им принять Ричардсона с подобающими церемониями, поездка превратилась в упражнение по связям с общественностью. Договоренности, достигнутые Ричардсоном и талибами, Мулла Омар разорвал через несколько часов. Единственным положительным итогом поездки было то, что отныне США стали считать Тегеран партнером на будущих мирных переговорах по Афганистану, а американо-иранские противоречия смягчились.

Так же, как и в случае с инициативой Рейфел в 1996 году, американцы пробовали воду в афганском болоте, но не хотели брать на себя реальную ответственность. США не желали принимать чью-либо сторону или связываться с повседневными задачами миротворчества. Пакистанцы поняли эту слабость и попытались парировать американское давление. Министр иностранных дел Пакистана Гохар Айюб нанес удар по американцам пред самым приездом Ричардсона. «Американцы думают посадить там [в Кабуле] своих марионеток. В Пакистане есть люди, которые только ходят по приемам, но с ними каши не сваришь, у них нет поддержки в Афганистане», — сказал Айюб во время визита в Токио.[271]

Напряженность между США и Пакистаном существенно возросла после нападения бин Ладена на американские посольства в Африке в августе 1998 года. Тот факт, что ISI свела бин Ладена с талибами в 1996 года и поддерживала с ним связь, а теперь отказалась помочь американцам поймать его, сильно затруднил их отношения, Американцы стали намного жестче. «Существует явная и опасная связь между политической жизнью Пакистана и хаосом в Афганистане. С появлением Талибана есть все больше причин опасаться того, что воинствующий экстремизм, обскурантизм и сектантство заразят и соседние страны. Если „талибанизация“ будет распространяться дальше, Пакистан потеряет от этого больше всех», — сказал в январе 1999 года заместитель госсекретаря США Строуб Талбот.[272]