Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии.

Несмотря на помощь талибам и попытки контролировать их действия, они не были ничьими марионетками и сопротивлялись любым попыткам Исламабада навязать им свою волю. На протяжении всей истории Афганистана чужакам не удавалось манипулировать афганцами — британцы и Советы дорого заплатили за эту истину. Пакистан, казалось, не извлек из истории никаких уроков и продолжал жить в недавнем прошлом, когда деньги саудовцев и ЦРУ позволяли Пакистану руководить джихадом. Больше того, талибы были накрепко связаны с пакистанским пограничьем, населенным пуштунами. Экономические, общественные и политические связи образовались за два десятилетия войны и беженской жизни в Пакистане. Талибы родились в пакистанских лагерях беженцев, они учились в пакистанских медресе и обучались военному делу у моджахедов, базировавшихся в Пакистане. Члены их семей имели пакистанские удостоверения личности.

Прочные связи талибов с пакистанскими государственными учреждениями, политическими партиями, исламскими группами, сетью медресе, наркомафией, бизнесменами и перевозчиками пришлись очень кстати в то время, когда пакистанская государственность была неупорядоченной и фрагментированной. Это оказалось удобным для талибов, не зависящих от какого-то одного пакистанского лобби, вроде ISI. В 1980-х годах, когда моджахеды были связаны только с ISI и Джамаат-и-Ислами, у них не было связей с другими политическими и экономическими группами влияния. В отличие от этого Талибан имел доступ к большему числу групп влияния в Пакистане, чем большинство пакистанцев.

Такое влияние позволяло Талибану использовать одну группу против другой и еще более усиливать свое влияние в Пакистане. По временам они бросали вызов ISI, обращаясь за помощью к правительственным ведомствам или к транспортной мафии. В другой раз они бросали вызов федеральному правительству, зовя на помощь правительства Белуджистана и Северо-Западной Пограничной Провинции (СЗПП). По мере расширения движения Талибан вопрос, кто кем управляет, становился все менее ясным. Вместо того чтобы быть хозяином талибов, Пакистан оказался их жертвой.

Изначальные представления Пакистана о безопасности своих границ сформировались под влиянием претензий Афганистана на часть территорий СЗПП и Белуджистана, из-за которых в 50–60-х годах случались стычки. Афганистан настаивал на том, чтобы пуштуны, живущие в местах расселения своих племен в Пакистане, могли бы избрать независимость либо присоединение к Пакистану или Афганистану. Афганистан защищал идею «Великого Пуштунистана», которую поддерживали левые пуштуны в Пакистане. Это было причиной двух разрывов дипломатических отношений между двумя странами — в 1955 и в 1962 годах. Режим Зия-уль-Хака считал поддержку джихада лучшим средством навсегда покончить с этими территориальными притязаниями, приведя к власти в Кабуле послушное пропакистанское правительство пуштунов-моджахедов.

Военные стратеги считали, что это обеспечит Пакистану «стратегическую глубину» в его противостоянии с главным врагом — Индией. Меридиональная протяженность Пакистана, недостаток пространства и малая глубина тыла не давали ему возможности выдержать долгую войну с Индией. В 1990-х годах к этому добавилась возможность базирования кашмирских боевиков в дружественном Афганистане, где их тренировали, вооружали и снабжали.

В 1992–1993 годах США под давлением Индии были близки к тому, чтобы объявить Пакистан государством, поддерживающим терроризм, — из-за кашмирских боевиков, нападавших на индийскую часть Кашмира с пакистанской территории. Пакистан пытался решить эту проблему, переместив большую часть баз кашмирских боевиков в восточный Афганистан и заплатив сначала Шуре (Совету) в Джелалабаде, а позднее талибам за их покровительство. Правительство также передало поддержку кашмирских боевиков в частные руки, возложив ответственность за их финансирование и подготовку на исламские партии. Поскольку бин Ладен тоже поддерживал одну из баз для кашмирских боевиков в районе Хоста, его присоединение к Талибану в 1996 году всячески приветствовалось.

Постепенно кашмирский вопрос стал основным мотивом в пакистанской политике в отношении Афганистана и в их поддержке талибов. Талибан ловко использовал это и отказывался подчиняться пакистанским требованиям, зная, что пока он держит у себя базы кашмирских и пакистанских боевиков, Исламабад ни в чем не сможет ему отказать. «Мы поддерживаем джихад в Кашмире, — сказал Мулла Омар в 1998 году. — То, что многие афганцы сражаются против индийских оккупационных войск в Кашмире — это правда. Но они поехали туда по собственной воле».[280]