ТалисМальчик

Бедненько, конечно, но чистенько. На зеркале иконки с крестиками, а на ветровом стекле болталась фигурка бело-чёрно-рыжего кота с изумрудными глазами и неестественно пушистым хвостом. Mascot. Нет, MasCat – животное, приносящее счастье. Денис с детства истово верил в иконки и в кошачьи талисманы.

Да, сиденья действительно новые, но всё остальное… Машина старая, Алевтина могла поклясться, что задняя дверь со стороны водителя не открывается. Так почему-то исторически складывается в авто такого типа и возраста. Этим средством передвижения можно было гордиться лет пятнадцать назад, но не сейчас. И не перед Алевтиной.

Денис перехватил критический взгляд пассажирки и стал оправдываться:

− Обивку дверей ещё не успел поменять. Будет такого же цвета, как и сиденья.

– Да. Неплохо будет, – согласилась Алевтина и старалась больше не обращать внимания на убранство машины, чтобы не смущать хозяина.

– Кстати, – перевёл тему Денис, встряхнув барсетку, – здесь у меня ценный веник. Обратный билет твой – всё, как ты и хотела: середина ваго-она, нижняя по-олка.

– И мягковские интона-ации тебе удались блестяще! – похвалила девушка.

Оба рассмеялись. Вот уж бессмертные фильмы: смотрит поколение за поколением и насмотреться не может.

Они въехали в просторный двор загородного дома, а там их уже ждали: куча пакетов с кастрюлями и кучка людей. Денис представил Алевтину, но она не успела рассмотреть юркнувших в машину детей и громоздкую хозяйку, захлопотавшую около кастрюль.

Аля чуть отошла в сторону от погрузочной суеты и сразу услышала тишину и покой приморского села. И эти домики… Такие же, как двадцать и, наверное, пятьдесят лет назад: одноэтажные, приземистые, ненагло выглядывающие из-за крашеных в разное заборов. Отвыкла она от таких домиков и улиц.

Уже когда рассаживались по местам, мелькнул щуплый хозяин. Он подскочил к жене и сунул ей что-то в руку:

– Стой, Галь! Удостоверение моё положи! На!

Женщина стала умащивать «корочку» в своей…

Алевтина с ужасом упёрлась взглядом в эту, с позволения сказать, «сумочку».

Зачем столько жить, спрашивается?

Второй раз в голове Али возник этот вопрос. Впервые он сформулировался именно так, когда по телевизору демонстрировали программу о долгожителях. Там показывали то ли бабушку, то ли дедушку – Алевтина не с начала смотрела, а определить пол по тому существу, что стекленело перед камерой, было невозможно.

То ли старик, то ли старуха выглядело жутко. Тому человеческому существу было сто семнадцать или сто двадцать семь лет – она точно не расслышала. У него, у существа, был лысый череп в крупных коричневых пятнах, а на нём – несколько белых волосков, которые колыхались от малейшего движения вокруг. Казалось, дунь ветер посильнее ‒ и сдёрнет вмиг с черепа уже засушенный пятнистый скальп с седыми былинками вместе, как с одуванчика. Наверное, отсюда произошло выражение «старушка – божий одуванчик», подумалось тогда Алевтине, и она поняла, что теперь до конца жизни при виде обдуваемого одуванчика её будет преследовать виденье пятнистого черепа.

Не меньше скальпа с былинками шокировало личико-сухофрукт, эдакий сморщенный коричневый изюмчик с чёрным провалом беззубого рта. Где-то глубоко в глазницах кисли совершенно бессмысленные, обесцвеченные тремя веками водянистые глаза, из которых ушла даже последняя мысль: а что я ещё здесь делаю?

На эту достопримечательность, появившуюся в позапрошлом веке, и правда было страшно смотреть. Да что там порыв ветра! Казалось, дунь сквозь экран телевизора, и не только пятнистый скальп, но и весь этот иссушенный остов человека, эта еле живая мумия разлетится, как кучка осенних листьев. Алевтина тогда испугалась, что лет через сто (на этот раз в прямом смысле) она может так же мумифицироваться, обесцветиться и остекленеть, и решила, что сто двадцать лет ей точно жить не стоит, так, восемьдесят, максимум девяносто, да и то при сохранении способности обслуживать саму себя.

Теперь второй раз в жизни в сознании всплыл вопрос: зачем столько жить? Алевтина увидела такую дряхлую живучесть предмета, от которой оторопела.

Это была сумочка. Когда-то. Много лет назад это была заурядная дамская сумочка бежевого цвета, небольшая, на молнии, с одной недлинной ручкой. Образ предмета можно было довольно точно восстановить по едва сохранившимся останкам. Теперь эта полудохлая сумочка, явно пришедшая в этот век из прошлого, выглядела как та человеческая мумия – страшно, нелепо и потрясающе.

Аля пыталась припомнить, видела ли она ещё когда такую древнюю сумку, и не могла. Никто из женщин в её окружении не доводил галантерею до такого состояния и тем более не держал при себе. У бабушки, правда, была одна старая мамина, но она просто молодуха по сравнению с этой долгожительницей! Бабушке сумочка очень нравилась, она с ней несколько летних месяцев не расставалась, но у подручной любимицы вовремя порвалась ручка, и бабушка приспособила её для хранения документов.