Талисман

Все новые красные искры скатывались со стекол на ручки французских окон. Раскалившийся докрасна металл приобрел белый отлив, словно был готов расплавиться. Прикоснись Джек к такой ручке, она войдет в его плоть, ткани обуглятся, кровь закипит. И его пронзит боль, какой он не испытывал раньше.

Он подождал еще мгновение с Ричардом на руках, надеясь, что Талисман снова позовет его или ипостась Джейсона возьмет инициативу на себя. Но вместо этого в голове заскрипел голос матери:

Тебя всегда нужно подталкивать, Джеки? Давай, большой мальчик, ты сам отправился в этот поход, ты можешь идти дальше, если действительно этого хочешь. Или кто-то другой должен все за тебя делать?

– Хорошо, мама, – ответил Джек. Чуть улыбнулся, но его голос дрожал от страха. – Я тебе верю. Только надеюсь, что кто-то не забыл положить мне в рюкзак тюбик «Соларкейна».

Он протянул руку и взялся за раскаленную докрасна ручку.

Только она вовсе не была раскаленной: жаркое свечение оказалось иллюзией. Теплой – ничего больше. А когда Джек повернул ее, красное свечение угасло во всех ручках. И едва он толкнул стеклянную дверь, Талисман запел вновь, отчего по коже Джека побежали мурашки.

ОТЛИЧНО СРАБОТАНО! ДЖЕЙСОН! ПРИХОДИ КО МНЕ!

С Ричардом на руках Джек шагнул в обеденный зал черного отеля.

3

Переступая порог, он почувствовал, как некая неодушевленная сила – что-то вроде мертвой руки – пытается вытолкнуть его из отеля. Но Джек упирался, и через секунду-две сопротивление исчезло.

Внутри было не слишком темно, через закрашенные окна проникал белый свет, который Джеку не нравился. Он напоминал туман, окутывающий и слепящий. От стен тянуло тленом. Штукатурка медленно превращалась в зловонную жижу. Воздух заполняли запахи пустоты и темноты. Но Джек осознавал, что это еще не все, и боялся.

Потому что отель вовсе не пустой.

С кем или с чем он может тут встретиться, Джек точно сказать не мог, но ведь ни Слоут, ни, по-видимому, кто-либо другой не решался войти в отель. Тяжелый и неприятный воздух медленно отравлял легкие. Джек ощущал, как бесконечные этажи, наклонные коридоры, потайные комнаты и тупики над головой давят на него, словно стены огромных извилистых катакомб. Здесь обитали безумие, и ходячая смерть, и лопочущая иррациональность. Джек не смог бы подобрать слов, чтобы описать обитателей черного отеля, но он их чувствовал… знал, с чем имеет дело. Знал и другое: все Талисманы Вселенной не смогут защитить его от них. С его приходом в черный отель начался странный, неведомый ему ритуал, исход которого – Джек это чувствовал – не был предопределен.

Он мог надеяться только на себя.

Что-то пощекотало его затылок. Джек вскинул руку и отбросил помеху в сторону. Ричард громко застонал.

Это оказался большой черный паук, висевший на нити. Джек поднял голову и увидел паутину на одном из застывших потолочных вентиляторов. Она провисала между деревянными лопастями. Джек посмотрел на раздутое тело паука. У него были глаза. Джек не смог вспомнить, доводилось ли ему раньше видеть паучьи глаза. Он двинулся по дуге к столам, обходя зависшего монстра. Паук поворачивался на нити, следя за Джеком взглядом.

– Парш-ш-шивый вор! – внезапно прошипел паук.

Джек вскрикнул и в панике изо всех сил прижал Ричарда к себе. Его крик эхом отразился от высокого потолка обеденного зала. Где-то в тенях лязгнуло что-то металлическое, послышался чей-то смех.

– Парш-ш-шивый вор! Парш-ш-шивый ВОР! – проверещал паук и внезапно поднялся по нити к своей паутине.

С гулко бьющимся сердцем Джек пересек обеденный зал и положил Ричарда на один из столов. Ричард снова застонал, едва слышно. Джек чувствовал вздутия под одеждой друга.

– На какое-то время мне придется тебя оставить, дружище.

Из теней под потолком донеслось: «Я позабочусь… хорош-ш-шо позабочусь… хорош-ш-шо позабочусь о нем, ты, парш-ш-шивый вор… парш-ш-шивый вор…» – и неприятный, звенящий смешок.

Под столом, на который Джек опустил Ричарда, обнаружилась стопка скатертей. Лежавшие сверху покрылись склизкой плесенью, но в середине нашлась одна достаточно чистая. Джек развернул ее и накрыл Ричарда до подбородка, а затем двинулся дальше.

Голос паука донесся из лопастей вентилятора, из темноты, которая воняла разложившимися мухами и запутавшимися в паутине осами:

– …я позабочусь о нем, ты, парш-ш-шивый вор…

Джек поднял голову. Всмотрелся, но паука не разглядел. Он мог представить себе эти холодные маленькие глазки, но дальше воображения дело не шло. Тошнотворная, мучительная картина возникла перед мысленным взором Джека: паук спускается на лицо Ричарда, протискивается мимо податливых губ в рот, воркуя при этом: «…парш‑ш-шивый вор… парш-ш-шивый вор… парш-ш-шивый вор…»