Талисман

Уилл Хатчинс не был одним из величайших актеров всех времен, но в тот момент – по крайней мере в глазах Джека – он достиг абсолютной убедительности, не вызывавшей ни малейших сомнений. Этот парень шел на встречу со смертью и знал это, но все равно собирался идти до конца. И пусть он боялся, в его больших шагах к месту решающего поединка не чувствовалось колебаний, он всей душой стремился туда, уверенный в правильности выбранного пути, хотя ему и не удавалось одолеть пряжки револьверных ремней.

Рыцарские доспехи продвигались к Джеку, сокращали дистанцию, покачивались из стороны в сторону, как игрушечные роботы. У них в спинах должны торчать заводные ключи, подумал Джек.

Он повернулся к ним лицом, зажав пожелтевший медиатор между большим и указательным пальцами правой руки, словно собираясь пройтись по струнам.

Рыцарские доспехи вроде бы заколебались, почувствовав его бесстрашие. И сам отель тоже заколебался или осознал, что опасность гораздо серьезнее, чем ему показалось на первый взгляд. Полы застонали, где-то одна за другой захлопали двери, на крышах на мгновение перестали вращаться бронзовые флюгеры.

Но потом рыцарские доспехи с лязганьем продолжили путь. Образовали единую движущуюся стену из брони и кольчуг, из шлемов, и поножей, и латных воротников. Один нес шипастый железный шар на деревянной рукоятке, второй – martel de fer, тот, что по центру, – двуручный меч.

И Джек вдруг пошел к ним навстречу. Его глаза вспыхнули, он вытянул вперед руку с медиатором. Лицо мальчика осветилось сиянием Джейсона. Он

мгновенно

прыгнул в Долины и стал Джейсоном; акулий зуб – в который превратился медиатор – словно охватило пламя. Когда Джейсон приблизился к трем рыцарям, один снял шлем, открыв древнее бледное лицо с тяжелой челюстью и шею с толстыми складками жира, которые напоминали оплавленный свечной воск. Рыцарь бросил шлем в Джейсона. Джейсон легко его отбил

и

прыгнул обратно,

в ипостась Джека, в тот самый момент, когда шлем ударился о панельную стену позади него. Перед ним стояли рыцарские доспехи, в которых не было головы.

Вы решили напугать меня этим? – презрительно подумал Джек. Я уже видел этот трюк. Меня не проведешь, я не испугаюсь и пойду дальше. Вот и все.

На этот раз он почувствовал, что отель не просто слушает. На этот раз отель отпрянул от него, как ткань пищеварительного органа от ядовитого кусочка плоти. Наверху, в пяти комнатах, где умерли рыцари-хранители, пять окон разлетелись вдребезги, словно от выстрелов. Джек надвигался на доспехи.

А Талисман пел где-то наверху чистым и торжествующим голосом:

ДЖЕЙСОН! КО МНЕ!

– Иду! – крикнул Джек рыцарским доспехам и захохотал. Он ничего не мог с собой поделать. Никогда смех не казался ему таким сильным, таким действенным, таким уместным. Он лился, словно вода из родника или из глубокой реки. – Я готов к встрече с вами! Я не знаю, из-за какого гребаного Круглого стола вы, парни, встали, но этого вам делать не стоило. Вы допустили ошибку!

Смеясь еще сильнее, но с решимостью Вотана на скале Валькирий, Джек прыгнул на покачивающуюся безголовую фигуру в центре.

– Вам следовало убить обоих братьев Эллис! – прогремел он, и когда медиатор Спиди вошел в зону ледяного воздуха на месте головы рыцаря, доспехи развалились.

3

В своей спальне в «Альгамбре» Лили Кавано Сойер внезапно оторвалась от книги, которую читала. Подумала, что кто-то – нет, не кто-то, Джек! – позвал ее из дальнего конца коридора, может, даже из вестибюля. Она прислушалась, широко раскрыв глаза, поджав губы, с надеждой в сердце… но больше ничего не услышала. Джека по-прежнему не было, рак по-прежнему пожирал ее, и оставалось еще полтора часа до того момента, как она сможет принять большую коричневую таблетку, которая чуть приглушит боль.

Она все чаще думала о том, чтобы сразу принять все большие коричневые таблетки. Они бы не просто приглушили боль – навеки избавили бы от нее. Говорят, мы не можем излечить рак, но вы не верьте этой чуши, мистер Р… попытайтесь проглотить сразу пару дюжин. Что скажете? Хотите попробовать?

Кто ее удерживал, так это Джек… она так сильно хотела вновь увидеть сына, что теперь вообразила его голос… и он не просто позвал ее, нет, процитировал фразу из одного ее старого фильма.