Талисман

Несколько раз экипажи проезжали на восток, вероятно, направляясь к павильону королевы. Всякий раз, слыша приближение одного из них (издалека – чистый воздух далеко разносил каждый звук, напоминая Джеку слова Спиди о том, как один мужчина выдергивал редиску, а второй, находясь в полумиле, узнавал об этом), он думал о Моргане и спешно перебирался через кювет, чтобы укрыться в лесу. Ему не нравилось, пусть даже ненадолго, заходить под эти темные деревья, откуда было видно дорогу; приятного в лесу было мало, но еще меньше Джеку хотелось, чтобы дядя Морган (мальчик по-прежнему верил: именно он – начальник Осмонда, что бы ни говорил капитан Фаррен) поймал его на дороге.

Поэтому всякий раз, заслышав приближающийся фургон или карету, он уходил с дороги, а как только она пустела, возвращался на нее. Однажды, когда Джек пересекал сырой, заросший сорняками кювет по правую руку, что-то пробежало – или проползло – по его ноге, и он вскрикнул.

Конечно, все эти фургоны и кареты доставляли немало хлопот, замедляли его продвижение, но при этом и подбадривали: по крайней мере в этом мире он был не один.

Однако ему все равно чертовски хотелось выбраться из Долин.

Более противного лекарства, чем волшебный сок Спиди, Джеку пробовать не доводилось, но он с радостью сделал бы большой глоток, если бы знал, что кто-нибудь – к примеру, сам Спиди – появится перед ним и заверит, что, открыв глаза, он первым делом увидит золотистые арки «Макдоналдса», которые его мать называла великими американскими сиськами. Внутри у Джека нарастало ощущение давящей тревоги, чувство, что лес этот опасен сам по себе, что в нем есть существа, знающие о его присутствии, что, возможно, и сам лес знает о его присутствии. Ведь деревья приблизились к дороге, верно? Да. Раньше их останавливали кюветы. Теперь – нет. Прежде лес целиком состоял из сосен и елей. Теперь добавились и незнакомые виды деревьев; черные стволы некоторых переплетались друг с другом, прочие казались странными хвойно-папоротниковыми гибридами. Отвратительного вида серые корни последних хватались за землю, как одутловатые пальцы. Наш мальчик? – словно шептала вся эта мерзость в голове Джека. НАШ мальчик?

Это только у тебя в голове, Джеки. Ты просто немного напуган.

Да, наверное, – но он в это не верил.

Деревья действительно менялись. Ощущение, что лес давит на него, становилось все более реальным. Как и чувство, что за ним наблюдают. И он начал думать, что ужасные мысли, крутившиеся у него в голове, – это послание леса… словно деревья что-то сообщали ему на коротких волнах.

Но бутылка Спиди с волшебным соком уже наполовину опустела, а ведь нужно, чтобы содержимого хватило на весь путь через Соединенные Штаты. А ведь сок может закончиться еще в Новой Англии, если он будет прикладываться к бутылке всякий раз, когда его охватит страх.

Мыслями он вернулся к тому огромному расстоянию, которое преодолел в своем мире, когда первый раз вернулся из Долин. Сто пятьдесят футов здесь равнялись половине мили там. При таком соотношении – если только оно не варьировало, чего исключить было нельзя, – он мог, пройдя десять миль, оставить за спиной Нью-Хэмпшир, словно надел сапоги-скороходы.

Но деревья… эти серые рыхлые корни…

Когда действительно начнет темнеть, когда небо из синего станет фиолетовым, я прыгну назад. Это точно. Двух мнений быть не может. Я не собираюсь шагать по этому лесу в темноте. Если волшебный сок закончится в Индиане или чуть раньше, старина Спиди сможет отправить мне бутылку через «Ю-пи-эс».

Все еще думая об этом – а также о том, что хорошо бы иметь план (пусть лишь на несколько ближайших часов), – Джек внезапно осознал, что приближается еще один экипаж, запряженный большим числом лошадей.

Вскинув голову, он замер посреди дороги. Его глаза широко раскрылись, и в голове с невероятной скоростью прокрутились два эпизода: сначала возник большой автомобиль – не «мерседес» – с двумя мужчинами в салоне, а потом – автофургон «ДИКОЕ ДИТЯ» с залитой кровью радиаторной решеткой, на огромной скорости мчащийся по улице от трупа дяди Томми. Он видел руки на рулевом колесе фургона… только это были не руки. Странные, сочлененные копыта.

Когда они мчатся галопом, кажется, что гром катится по земле.