Талисман

Я добавил фотографию новой каббалы и сообщил всем читателям, что завтра вечером мы собираемся ехать в поселок Бухта, чтобы обследовать дом Гартнера и, таким образом, выступать в роли наживки, если я правильно понял замысел Арсения. Но про это я не стал упоминать. Кому надо – догадаются. Правда, я считал маловероятным, что Фотограф, ради которого и устраивалась эта засада, увидит мои записи. Так сказать, наживка хороша, только рыба далека. Но не стал спорить, поскольку упрямство и чрезмерный пыл в споре – вернейшие признаки глупости.

– И последнее, – попросил Арсений. – У тебя приятель был, историк, можно ему позвонить?

– Археолог, – поправил я его и дал телефон моего друга Соболева.

Я шел по Фонтанке в сторону Аничкова моста. Прохожих было немного, видно, всех сдул порывистый ветер, налетавший с Невы. Вода прибывала, и черные всплески волн заливали спуски с набережной. Шел и напевал про себя:

Чижик-пыжик после пьянки
Выпил воду из Фонтанки.
Откачали эту птицу
Только в Боткинской больнице.

Проходя мимо здания бывшего Екатерининского института благородных девиц, я вдруг решил обернуться. Почему – не знаю. Видимо, подействовали слова Арсения про Фотографа, который может за нами следить, или про тотальную слежку в большом городе. Но это оказалось непросто, потому что ветер, что случается крайне редко, дул в спину. Поэтому я вначале дернулся, прикрылся ладонью и только после этого посмотрел назад. Эта заминка дала возможность следившему за мной типу сбежать по ступенькам вниз, к реке. Я был уверен, что темная фигура, бросившаяся с набережной по спуску вниз, принадлежала моему преследователю – Фотографу, поэтому, не раздумывая, ринулся, преодолевая встречный ветер, к нему. Нащупав в кармане газовый баллончик, единственное свое оружие, достал его, прекрасно понимая, что против ветра им пользоваться бессмысленно.

Пять метров до спуска, три, сейчас я увижу его, человека с портрета. Я подбежал к ступенькам, но – увы! Он перебежал по гранитным плитам и прыжками, через две ступеньки, стал подниматься с другой стороны. Свет проезжавшей машины очертил его силуэт, который показался мне очень знакомым. Черт! Я аж остановился. А преследователь преспокойно повернулся ко мне, помахал рукой и неожиданно двинулся в мою сторону.

– Какого черта! – рявкнул я на Арсения, когда он подошел ко мне вплотную.

– Хотел выяснить два вопроса, – как ни в чем не бывало произнес он. – Следят ли за тобой? И есть ли у тебя чувство опасности?

– А меня интересует только одно, – ответил я, глядя на его джинсы, мокрые почти до колен. – У тебя мозги есть?

– А почему ты спрашиваешь? – искренне изумился детектив с подмоченными портками.

– Из любопытства, – проворчал я, качая головой. – Ну, и? Выяснил?

– Да, – с довольным видом кивнул Арсений, – чувство есть, а слежки не было! До завтра! – И он, изобразив что-то типа фуэтэ, понесся прочь.

Всю оставшуюся дорогу я нервно оборачивался, ожидая увидеть за спиной или Фотографа, или Арсения, но никого и ничего не обнаружил. Бич человека – это его чрезмерное воображение!

Глава 20

Спросите любого, когда у него начинается время блаженства? И большинство ответит: когда стрелки часов перевалили за десять вечера, дети наконец-то отправляются по своим постелям, мамы, вымотанные школьными уроками, согласно кивают на предложение рюмки коньяку или красного полусладкого… А если это еще и вечер пятницы – вообще райское блаженство! И в такой момент звонок в домофон подобен началу Пятой симфонии Бетховена.

Я еще не снял трубку в прихожей, чтобы спросить, кто там, а дети из своей комнаты уже радостно завопили: «Это дядя Арсений!» Мыши, говорят, чувствуют приближение землетрясения, а наши дети – Строганова.

Через некоторое время, которое понадобилось для того, чтобы успокоить наших не в меру возбужденных детей, налить жене бокал вина и накормить Арсения, мы с ним вдвоем уселись на кухне. На Строганове были новые джинсы…

– Ботинки я тоже прикупил, – похвастался он. – Авторские! От Черноусовой!

Я был мрачноват и не разделял его радостей, но, вспомнив, что говорил дон Корлеоне про дружбу и семью, достал из бара бутылку хереса, себе заварил чай и приготовился слушать.

– А музыку можно поставить? Негромко! – Арсений был предельно вежлив.

Я вспомнил Ниро Вульфа, который говорил, что гость – это драгоценный камень на подушке гостеприимства, и кивнул головой: можно!

AC/DC запели «Джингл бенс».

– После того как тебя проводил, я побродил по набережной. Затем двинул в сторону Невского и засек минимум двух человек, которые шли за мной, – сообщил мне наш гость.

– Фотограф?

– Нет, – покачал головой Арсений, – точно не он. Обычного вида мужики…

– А тебе не показалось? – осторожно спросил я его, чтобы не обидеть.

– Может, и показалось, но теоретически «хвост» мог быть, поэтому я от него отцепился. Практически.

– Как? – заинтересовался я.