Талисман

На кухне горел свет. Жена подошла к окну, услышав звук подъехавшей машины. Скорее угадав, чем увидев меня, она помахала рукой. Дети оставили мне смешную записку со смайликом и подсунули игрушечного динозавра в кровать. Home, home again! (Pink Floyd)

Глава 7.

Есть люди, которые могут мало спать или, рано проснувшись, чувствуют себя бодрыми и готовыми к свершениям. Или которые поют по утрам. Я, увы, не отношусь к ним. Но, вспомнив о том, что сегодня мой выходной день, я решил начать его с подвига. Поэтому, услышав, что жена будит детей в школу, встал и, щурясь от яркого электрического света, пошёл варить кофе.

Шерлок Холмс взбадривал себя, например, кокаином. Что использовал Арсений, я не знаю, но уже в восемь утра он мне позвонил.

– Привет, у тебя есть приличный костюм? Ну, типа, в котором женятся?

– Неужели? – отреагировал я. – Ты всё-таки собрался жениться?

– С чего ты взял? – его удивление было искреннем. – А-а, понял. Нет, конечно! Это костюм для тебя. Пиджак, галстук, брюки и ботинки какие-нибудь, главное, начищенные!

– Строганов, восемь утра! – покачал я головой, выслушав этот бред. – Что ты задумал? Какие ботинки?

– Ты слышал, какие, – ответил он раздражённо, – я сейчас организую машину и заеду за тобой в течение часа. Будь готов. И ещё: рубашка должна быть белая и глаженая!

– А… – начал было я.

– Мы из следственного комитета. – коротко пояснил он. – Нет, лучше из прокуратуры. Так понятнее! Всё, до встречи!

– А что там, в коробках? – хотел было спросить я его про факты, собранные Громовым, но связь уже прервалась.

Я облачился в старый костюм, всё ещё недоумевая, что задумал этот сыщик, когда в наш тихий дворик заехал УАЗ Патриот чёрного цвета и посигналил. Затем, из водительского окна появилась голова Арсения, и даже через закрытое окно я услышал:

– Доктор! Давай быстрее! Она на работу уходит!

Не пытаясь понять, кто уходит, и куда мы едем, я побежал по лестнице вниз, на ходу влезая в рукава плаща. Пиджак здорово стеснял движения. Я зацепился часами за рукав и заодно посмотрел, сколько времени. Восемь сорок. Через окно на лестнице было видно, что начало светать, дождя нет, но пасмурно. Тяжелые свинцовые тучи нависли над Каменным островом, и Нева вышла из берегов.

Строганов критически осмотрел меня, попросил снять часы, швейцарские, подарок от мамы, и взамен дал другие, – здоровенный «будильник» с какими-то немыслимыми наворотами.

– Давай-давай! – скомандовал он. – Ты будешь ФСБэшником.

– Ты же говорил, из прокуратуры? – напомнил я ему.

– Какая разница? – он пожал плечами. – Давай, а то опоздаем.

Взревел мотор, и я даже не успел помахать своим, – жена и дети с интересом наблюдали за нами в окно, – мы рванули. В салоне играла музыка. Если можно так назвать звуковую дорожку из какой-то компьютерной игры.

Арсений пытался объехать пробки, что, по-моему, в это время невозможно.

– А откуда ты машину…

– Я созвонился с тёткой, – отрывисто рассказывал он, – еле-еле уговорил! Сказал, мы из органов. Внутренних. Та ещё кикимора! Да куда ты…?

(Тормоз. Сигнал, громкий и нервный. Газ.)

– Вот, а она мне, – я, мол, на работу! А я ей, – повестку хотите? А мы вас на работу подвезём! А она – не надо меня подвозить, я, слава Богу, на троллейбусе нормально доеду! Словом, еле уговорил. Хорошо ещё не ляпнул, что телефон мне Ира дала. Тогда бы точно не стала с нами встречаться!

Старые, облезлые девятиэтажки окружали огромный двор. Детская площадка, скамейки, на которых вечерами собираются местные любители выпить. Редкие кусты. Изъезженные газоны. Лужи. Помойка. Трансформаторная будка с граффити. И серое небо.

Поскольку многие уезжали на работу, нашлось место для парковки.

Тётушка Ирины, которую звали Валентина Тимофеевна, жила вместе с мужем в одном из домов этого спального района. Муж её был худой, со слегка трясущимися руками и блуждающим взглядом. Но прежде рук, обращали на себя внимание ноги, закованные в гипс, оценив длину которого я сделал вывод, что переломаны у него голеностопы. («Сломал по пьянке, а я с ним мучаюсь месяц!» – пояснила жена и больше к проблеме мужа не возвращалась.) Она была, в отличие от мужа, полной, невысокой, с узкими подозрительными глазками, и всякий раз начинала разговор со слов «нет, ну…».

– Нет, ну надо же? Она, эта зараза с своим хахелем, жила отдельно! Приедет раз в неделю, бананов каких-то притащит, а должна была ноги её целовать! Поскольку Старая ей квартиру решила оставить! Я ей говорю, ты моим оставь – они за тобой и ухаживать будут! И помогут, если что. А она вбила себе в голову – Ирочка то, Ирочка сё! А Ирочка и срала на неё! Прости Господи! Художница выискалась! Нет, ну я не права, что ли? А ейный хахель – он наркоман. Со своими дружками и убил Старую. Убил и ограбил. А теперь въедут в её двушку, и всё. Поминай как звали! Я им так и сказала! А им что – ссы в глаза, всё Божья роса! А Старую-то жалко! Как убили, сволочи!