Талисман

— Ой, неужели? Да ты бы меня даже спрашивать не стал, если бы сам собрался…

— Я мужчина, не забывай об этом, — заявил англичанин. — Женщине это не позволено!

— Я была с Ликенион, — отчеканила девушка. — Развлекалась с рабами-мужчинами. Ты доволен? А что такого? Глария себе этого не позволяла, верно? Пока ты кувыркался со шлюхами, она смиренно дожидалась твоего возвращения, как подобает образцовой супруге. И, что, ты это оценил? А я другая. Заруби это на своем надменном английском носу и никогда не лезь в мои дела!

У нее создалось такое впечатление, что сейчас Эльбер ее ударит. Его лицо исказилось настоящим бешенством. Ника внутренне подобралась, приготовившись защищаться, если потребуется.

— Тебе я ни с кем не изменял, — вопреки ее ожиданиям, бросил он. — Ни разу с тех пор, как объявил тебя своей женой. Я изменился с того времени, как произошли известные тебе события.

Как ни крути, Ника знала: это правда. Ну что она за человек — хлебом не корми, дай наговорить гадостей, а потом проклинать собственный язвительный язык.

— Откровенность за откровенность — я тебе тоже, — произнесла она. — Это так, Эльбер. Просто никогда не следует повышать на меня голос. Мы должны больше доверять друг другу.

— Во всяком случае, в том, что с Ликенион ты не была, я уверен. Потому что она заявилась ко мне и начала рассказывать, будто ты развлекаешься с каким-то русским. Она предлагала в утешение себя саму. Я едва сумел ее выставить. Эта дрянь, как всегда, врала, так?

— Ну… не совсем. Я действительно познакомилась с одним… князем из России и была с ним до рассвета. Но это совсем не то, о чем ты подумал.

Эльберу и самому не раз приходилось бормотать подобные неубедительные оправдания. Он смотрел на Нику, и она почти слышала его мысли.

— Боги, ну как тебе объяснить! Хорошо. Я расскажу…

Она выложила Муонгу все про князя и его сущность, предусмотрительно опустив только заключительную часть своих похождений. Когда Ника выдохлась, Эльбер положил голову на скрещенные руки и вздохнул.

— Нам только вампира не хватало! Час от часу не легче! Во что ты ввязываешься? Ох, Ника, забудь о нем, оставь все, как есть!

— Боюсь, не выйдет. Терпеть не могу, когда кого-то используют как вещь, кем бы или чем он ни был. К тому же ни одно существо не заслуживает таких издевательств, какие ему пришлось переносить из-за этой Ликенион. Вот кто настоящее чудовище, а вовсе не Огден. Неужели твое чувство справедливости не подсказывает тебе самому, что мы просто обязаны принять участие в его судьбе?

— Браво, Ника. Звучит патетично до отвращения, даже не похоже на тебя. Это все?

— То есть? — в недоумении переспросила она. Что-то было в голосе Эльбера — какая-то чуть насмешливая интонация, которой она не понимала.

— Тобой движет исключительно благородное стремление освободить из рабства князя и восстановить справедливость, да?..

Так глубоко в себя Ника не заглядывала. Страшилась. Есть вещи, которое изворотливое сознание отказывалось воспринимать.

— Ну… — протянула она, отводя глаза и как-то разом растеряв весь свой благородный пыл. — А что же еще? — как утопающий за соломинку, хваталась она за то, что вроде бы — вроде бы! — никогда не говорила Эльберу о своей безумной мечте, очень давно не дававшей ей покоя: Ника с детства грезила о вечной жизни.

— Бессмертие, которое, насколько мне известно, присуще вампирам.

Выходит, в какой-то момент она проболталась. Ника вспыхнула до корней волос, ее обдало жаром несвойственной ей неловкости.

— Бессмертие и не-жизнь разные вещи, — сдавленно произнесла она. — К тому же вампиры так уязвимы. Это довольно хрупкие создания, которых легко уничтожить, допустим, днем, когда они беспомощны, да и при свете луны их повсюду подстерегает масса опасностей…

— Тебя послушать, так они слабее младенцев. Даже непонятно, с чего вдруг люди трепещут, едва услышав, что кровососы близко! Если так, то зачем тебе понадобился этот Огден?

— Да ты просто ревнуешь, — вскинулась Ника, воспользовавшись такой дешевой уловкой, что ей стало еще более неудобно. И все-таки лучшая защита — нападение. — Не переживай — он меня как мужчина не интересует, — обняв англичанина и почти повиснув на его крепкой шее, Ника прижалась к нему — такому горячему, родному, живому, ощутив, как все его существо отвечает ей, тянется к ней. — Мне хорошо с тобой, так хорошо, что другие не нужны.

О чем, о чем, а о любви Эльбера просить никогда не требовалось — он был постоянно готов к близости. Особенно после бурной ссоры…

В кольце его сильных и нежных рук Ника на несколько часов позабыла обо всем.

19. На перепутье судеб

В роскошном трехэтажном доме Туорга, где было полно не только подлинных драгоценностей, шедевров живописи, но и откровенного кича, царил хаос.

Туорг хранил мрачное молчание, не сводя глаз с Ликенион. Даже он, при всем своем скудоумии, понимал, что произошло нечто из ряда вон выходящее и с непредсказуемыми последствиями. Да и его супруга, вопреки своей обычной самоуверенности, серьезно испугалась и растерялась.