Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине

Рассказчик эрцгерцога Австрийского, состоявший в его свите, во время объезда рыцарей удрученно качал головой. Он первый обратил внимание на то, что рыцарь Спящего Барса объезжал арену слева направо, то есть по солнцу, а маркиз Монсерратский – в обратном направлении, что считалось дурным предзнаменованием во многих землях.

Под крытым балконом, занимаемым королевой, был воздвигнут алтарь, около которого стоял энгаддийский пустынник в монашеской одежде своего ордена и несколько других духовных лиц. К этому алтарю по очереди и в сопровождении своих поручителей должны были подъехать обвинитель и обвиняемый.

Сойдя с коней и подойдя к распятию, оба рыцаря торжественной клятвой подтвердили правоту дела, за которое готовы вступить в бой, и каждый из них громко прочел молитву, прося Господа даровать победу в предстоящем судебном поединке тому, кто честно произнес клятву. При этом рыцари дали обещание, что будут сражаться обычным оружием, то есть не отравленным, не подложным или испорченным слугами своего противника или других лиц, что не будут применять запрещенные приемы в рыцарском поединке и что они не воспользовались ни колдовством, ни чарами, ни талисманами для одержания победы.

Сэр Кеннет произнес клятву торжественно, уверенным громким голосом, после чего, взглянув на балкон, уважительно склонил голову, воздавая почтение королеве и даме своего сердца. Затем, несмотря на тяжесть доспехов, лихо вскочил на коня, не коснувшись стремян, и поскакал на своем горячем скакуне к назначенному месту на восточном конце арены.

Нельзя сказать, чтобы маркиз Монсерратский был робок, но шаг его был слишком напряжен и неестествен. Когда же он стал произносить клятву, голос его дрожал, а губы, просившие Всевышнего ниспослать победу правому делу, побледнели и невнятно выговаривали преступную молитву. Как только он повернулся, чтобы сесть на коня, к нему подошел гроссмейстер, будто бы оправить его нагрудник, и шепнул ему:

– Трус, безумец! Опомнись, соберись с духом и дерись храбро, а иначе клянусь всем, что мне дорого, если ты ускользнешь от его удара, ты не уйдешь от моего!

Дикий глухой голос и зловещий тон окончательно подкосили маркиза Монсерратского: садясь тотчас после этих слов на лошадь, он оступился. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания зрителей, и они увидели в нем и дурное предзнаменование, хотя маркиз Конрад тотчас оправился, ловко вскочил в седло и стрелой понесся к своему месту на противоположный край арены.

Священники после прочтения торжественной молитвы о даровании победы правой стороне сошли с площадки. Прозвучали фанфары английских трубачей как приветствие вступавшим в бой, и герольд, выступив на арену, громко провозгласил:

– Стоящий здесь доблестный рыцарь шотландский, сэр Кеннет, заступник короля Английского Ричарда Львиное Сердце, обвиняет Конрада Монсерратского в бесчестном поступке против короля Английского, а именно, в похищении державного знамени!

Едва герольд закончил объявление, раздались громкие и радостные восклицания с той стороны, где находилась свита короля Ричарда, хотя надо заметить, что имя Кеннета Шотландского было мало известно английским рыцарям. Но в этом случае восторг был вызван готовностью постоять за честь Англии и ее монарха. Радостные восклицания англичан, однако, были нарушением оговоренного порядка в предстоящем поединке, так как никаких оваций и одобрений до окончания состязания не позволялось, что вполне разумно. Сейчас же они совсем заглушили ответ маркиза Монсерратского, который, конечно же, утверждал свою невиновность и хотел доказать это битвой на смерть с противником.

Затем к обоим рыцарям подошли их оруженосцы, подали каждому из них копье и прикрепили им щиты таким образом, чтобы обе руки оставались свободными для действия: одна – для управления копьем, другая – поводьями. Каждый из противников потряс своим копьем, как бы удостоверяясь в надлежащей его тяжести. На щите шотландского рыцаря был изображен обычный его герб – Спящий Барс, но на этот раз с добавлением ожерелья и порванной цепи, как намек о его рабстве. На щите маркиза Монсерратского красовалась крутая гора, название которой, Монте-Серрато, входило в его полный титул.

Секунданты, герольды и оруженосцы отошли от противников к воротам. Маркиз Монсерратский и сэр Кеннет, с направленными друг против друга копьями и с опущенными забралами, закованные с ног до головы в железо, остановились на своих местах и застыли, словно железные статуи. Воцарилась безмолвная тишина напряженного ожидания. Затаив дыхание, зрители следили за противниками, которые с трудом сдерживали фыркавших и рвавшихся вперед коней.

Так прошло почти три минуты.

Но вот по знаку, поданному султаном Саладином, раздались громкие звуки флейт, труб и литавр, и оба противника, освободив поводья и всадив шпоры в коней, ринулись во весь опор навстречу друг другу.