Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине

– Как, – сказал эль-хаким, бросив на него внимательный взгляд, – кольчуги и латы твои не повреждены, кровь и меч твой не свидетельствуют о пролитой крови, тебя считают храбрым рыцарем, а ты мог уступить знамя без боя. Тебя, верно, кто-то обманул, ты оставил свой пост, тебя прельстили черные очи и румяные ланиты одной из ваших гурий, которым вы, назареяне, отдаете вашу любовь и почести, принадлежащие одному Аллаху. Вы забываете из-за них, что наше пребывание на земле недолговечно, что наше существо бренно! Да, это так, я не ошибаюсь.

– А если это так, лекарь, – сказал рыцарь, бросая на него хмурый взгляд, – видишь ли ты выход из моего положения?

– Знания всегда найдут средство утишить скорбь, как мужество порой может заменить силу. Послушай меня. Человек не дерево, вросшее в землю; он не улитка, прикрепленная своей раковиной к кремнистой горе…

– Но какое отношение все это имеет ко мне? – спросил шотландец.

– Ты узнаешь, – ответил лекарь. – Мудрец и тот укрывается в своем убежище, если он не в силах преодолеть силу разыгравшейся бури. Итак, спеши, беги от мщения Ричарда, приютись под сенью великого знамени Саладина.

– Правда, – сказал насмешливо рыцарь, – я мог бы скрыть позор свой в стане неверных язычников, где нет места чувству чести. Не лучше ли мне присоединиться к ним навсегда, не посоветуешь ли ты мне стать мусульманином? Да, к довершению моего бесчестия недостает только богоотступничества.

– Не богохульствуй, назареянин! – вскричал эль-хаким. – Никого не приневоливает Саладин принимать закон Мухаммеда. Если ты будешь озарен светом истины, то султан, могущество и щедроты которого неизмеримы, может даровать тебе царство, если же ты хочешь сохранить свою веру, то и тогда Саладин устроит твое счастье на земле. Но знай, что чело твое украсится чалмой не по принуждению, а лишь по собственному твоему желанию.

– Нет, скорее я соглашусь на позорную казнь, которая совершится надо мной до захода солнца.

– Безрассудно поступаешь ты, отвергая мое предложение, назареянин. Знай, что я пользуюсь доверием Саладина, и могу заверить тебя, что ты будешь милостиво принят. Подумай хорошенько, сын мой. Крестовый поход ваш (вы сами же называете его безрассудным) разбился подобно кораблю в открытом море. Ты же сам был отправлен к Саладину с мирными предложениями от имени всех союзных государей и князей, находящихся в вашем стане, но, быть может, ты не знаешь, в чем состояли эти предложения?

– Не знаю, и меня мало это интересует, – с нетерпением сказал сэр Кеннет. – Что мне до того, что я был послом от имени всех князей, если утром мой труп будет позорно качаться на виселице?

– Но мое предложение избавляет тебя от этой беды, – возразил Адонбек. – Дружбы Саладина ищут все. Князья, заключавшие враждебный союз против него, предлагают ему теперь мир на самых выгодных условиях, от которых в других обстоятельствах он, может быть, и не отказался бы. Многие из властителей предлагали ему даже отступить от стана христиан и присоединить свои войска к армии султана и объединенными силами встать на защиту знамени Мухаммеда. Но Саладин презирает вероломство и измену, основанную на личной корысти. Царь царей не хочет мира, предложенного ему не Ричардом. Саладин подпишет решительный мир только с Мелеком Риком, с ним одним он заключит мир или сразится как с храбрым противником. Он даст свободный пропуск богомольцам в Иерусалим и во все места, священные для назареян. Он даже согласится разделить империю с братом своим Ричардом, позволив ему поместить христианские гарнизоны в шести укрепленных городах Палестины и в Иерусалиме: они будут под непосредственной властью воевод, поставленных королем Ричардом. Саладин согласен даже назвать его королем, охраняющим Иерусалим. Как ни странно и невероятно может казаться тебе все это, я доверю тебе тайну, которая покажется еще невероятнее, я уверен в тебе и полагаюсь на твою скромность. Знай, что Саладин для укрепления союза между двумя благородными, храбрыми государями Европы и Азии согласен взять себе в супруги христианскую девушку, родственницу короля Ричарда по имени Эдит Плантагенет[17].

– Неужели это правда?! – воскликнул сэр Кеннет, до сих пор мало обращавший внимание на слова лекаря. Последние же слова поразили его до глубины души и больно отозвались в нем, как отзывается мучительной болью глубокая рана, если до нее внезапно дотронуться.

Рыцарь Спящего Барса, однако, сдержал себя, презрительная насмешка сомнения появилась на его губах. Он старался продолжать разговор, чтобы узнать планы султана, ему горько было слушать слова, относившиеся к Эдит, которую он не переставал боготворить, хотя из-за нее потерял надежду и честь.

– Но кто же из христиан, – сказал он, – согласится на брак христианской девушки с нечестивым сарацином, – брак, противный нашему закону и вере?