Талисман Империи

Грант, петляя, пробирался по ночному Арташату, закутавшись в черный плащ, стараясь скрытно подойти к храму армянского бога огня Михра, также повелевающего силами подземного мира. Незамеченный соглядатай увязался за ним, чтобы выследить, куда советник направляется ночью. Главный евнух Вахинак, управлявший царским двором, подкупленный римлянами, приставил к Гранту шпиона по имени Дживан, своего подручного, выполняющего за хозяина всю грязную работу. Днями ранее Тиберий, разослав отряды легионеров, обыскал город, особенно храмы, дворцы и богатые дома, но, не найдя Палладиум, пришел в ярость и приказал Лоллию и Гекате до его возвращения из Парфии окончательно решить проблему. Статуя должна быть найдена, передана ему, а он лично вручит ее императору и получит высшую награду – благосклонность матери.

Подойдя к храму с западной стороны, Грант исчез, будто прошел сквозь стену. Дживан подбежал к этому месту, стал лихорадочно шарить по стене в поисках потайной двери, но, ничего не найдя, побежал к Вахинаку сообщать об увиденном.

Оказавшись в тускло освещенном святилище, Грант приблизился к алтарю – жертвеннику из базальта, символизирующему нерушимость и вечность божества и украшенному ритуальными знаками. Рядом в чаше горело пламя – проводник к богу Михру: негасимый огонь поддерживали жрецы красными дровами из ценного сандалового дерева; аромат наполнял храм энергией и жизненной силой. Советник нашел на алтаре знак аревахач²⁷, надавил, и тяжелый камень содрогнулся. Сдвинув алтарь, открыл люк и, светя старой медной лампой, стал спускаться по винтовой лестнице в подземелье, мурлыча под нос дурацкую песенку. Повернув рычажок, чтобы алтарь встал на место, прошел вперед и остановился у двери из черного дуба, которую украшала резная надпись на армянском: «Падает тот, кто бежит». Грант растянулся на полу, прижавшись к каменным плитам всем телом, и пополз. Толкнув дверь, наставительно произнес:

– Кто ползает, тот не падает.

Внезапно над ним просвистела секира, способная разрубить надвое каждого, кто не сообразит упасть на пол. Советник встал и, пройдя дальше, уперся в следующую дверь из светлого дуба с надписью «Будь ближе к богу». Не наступая на массивную плиту-порог, толкнул дверь кинжалом в вытянутой руке. Дверь легко поддалась, но в следующий момент широкая плита – крышка люка – резко ушла вниз. Перепрыгнув через зияющую яму, вступил в следующую комнату, удовлетворенно пробурчав:

– Выше прыгай, и будешь ближе к богу!

Крышка люка закрылась, а Грант оказался перед следующей дверью из красного дуба. Надпись на ней гласила: «Извилист путь к богу». Медленно открыв скрипучую дверь, он пошел, держась за стеночку, точно пьяный. Сверху внезапно упал пучок остроконечных пик, чтобы пронзить стремящегося к богу напрямик.

– Самое великое – это здравый смысл! – похвалил сам себя советник.

Он почти у цели, но, сделав еще несколько шагов, остановился в нерешительности: в темноте светились два глаза. На освещенное место вышел гампр, собака-волкодав, с мощными челюстями и окрасом, как у волка. Страж, из пасти которого текла слюна, выглядел воинственно: шерсть дыбом, хвост высоко задран, уши торчат. Гампр зарычал, приготовившись к атаке. Раздался возглас:

– Аралез, фу!!

Из темноты вышел Баграм с мечом в руке. Гампр послушно улегся на камни, повернув морду к хозяину. Мужчины дружески обнялись и прошли в соседнюю комнату, отгороженную ковром, где их ждала Эрмина. Она, показывая на сводчатые стены, сказала:

– Довольствуясь малым, сильнее ощущаешь близость к богу. Здравствуй, Грант! Расскажи, что происходит в столице!

– О, великая царица Эрмина! – Грант приобнял женщину, поцеловав в щечку. – Римляне в поисках статуи перевернули весь город. Вчера, свернув лагерь, ушли в Парфию. Евнух Вахинак оказался продажным; чтобы выслужиться перед ними, разослал шпионов ко всем богатым домам.

– За тобой следили? – Баграм напрягся.

Грант развел руками:

– Баграм, ты же знаешь, что предопределено каждому?

– Смерть предопределена каждому, – невесело ответил Баграм.

– Именно! Ничего нельзя исключать!

Эрмина, взглянув на Палладиум, стоящий в нише стены, сказала:

– Мне иногда кажется, что статуя внимательно прислушивается к нашим разговорам.

Все благоговейно устремили взгляды на изваяние. Прекрасное творение скульптора (или бога?) не могло не породить мысль о хрупкости окружающей реальности. Дева-воительница Афина Паллада, одетая в доспехи и шлем, с копьем и щитом, была необычайно притягательной, и, даже несмотря на малые размеры и следы растрескивания и потертости, красота и величие этой скульптуры производили неизгладимое впечатление на людей.

Зачарованный Баграм подошел к Палладиуму и произнес:

– О, Афина-Паллада, светлоокая дева, градов защитница, пусть сгинут презренные трусы, подло дерзнувшие великих разгневать богов!

Глаза статуи задвигались. Медленно переведя взгляд вниз, она начала делать круговые движения серыми глазами по часовой стрелке. Три раза.